Разговор о любви на «Острове классики»

Есть такая притча. Послушники спросили своего старца, в чем суть христианской любви. Старец вывел учеников на улицу, а сам встал перед ними. Бушевала метель, было холодно, все ждали, что скажет старец, но он молчал. Ученики терпеливо мерзли, старец безмолвствовал. Прошло довольно много времени. Ученики совсем озябли. И тогда старец сказал: «Вам холодно, потому что вы стоите порознь. Встаньте ближе, чтобы отдать тепло свое друг другу. В этом и заключается смысл христианской любви».

Каждый человек хочет быть любим и желает любить. Но представления о том, что же такое любовь, у большинства наших современников маловразумительные и противоречивые, а подчас и искажающие подлинный смысл и суть этого чувства. Вот почему организаторы проекта «Место встречи – Остров классики» решили очередной, седьмой, концерт проекта посвятить теме любви, ее истоков, ее сущности, ее христианского понимания.

Благотворительные концерты, которые уже два года устраивает для горожан центр православной культуры «Лествица», любимы многими зрителями. Главная цель этих музыкальных действ, конечно же, миссионерская. Ведь на концертах проекта прекрасная музыка объединена со словом ведущего, рассказывающего об основах христианской культуры. Именно это отличает проекты «Лествицы» от музыкальных мероприятий, которые организуют разнообразные концертные агентства. Тем более что на концертах «Острова классики» звучит классическая музыка, дефицит которой все острее ощущают наши современники. И при этом звучит в прекрасном исполнении.

«Хорошая музыка, – говорит режиссер проекта, заслуженный работник культуры Украины протоиерей Игорь Собко, – как и прекрасно написанная картина, не нуждается в комментариях. Во всем мы видим руку Творца. Душа наша питается молитвой. Хорошая музыка приносит не только радость и возможность соприкоснуться с прекрасным. Музыкальный проект “Остров классики” являет собой новую форму православного миссионерства. Это единение нашего общества в духе сотворчества. Это возможность культурного просвещения нашего общества и альтернатива той музыкальной безвкусице, которую мы слышим сегодня каждый день. Почему этим занимается Церковь? Потому что Церкви сегодня не безразлично духовно-нравственное состояние человека. Известный режиссер-документалист Александр Столяров как-то заметил, что “у нас с Православием все сложилось, вот только с христианством как-то не очень”. Осмелюсь продолжить: у нас с церковностью все хорошо, вот только с духовностью есть проблемы. И нам не безразлично духовно-нравственное состояние человека, его возможность воспринимать и ценить прекрасное. Я рад, что для духовного обогащения есть “место для встреч” на “Острове классики”».

Заслуженный деятель искусств Украины, главный дирижер Днепропетровского симфонического оркестра областной филармонии Наталья Пономарчук, выступая перед собравшимися на «Острове классики», о музыкальных картинках к «Метели» сказала так: «Это, безусловно, очень популярная музыка. Некоторые части этого произведения просто стали музыкальными хитами. Но не нужно относиться к этой музыке как к шлягеру, ее нужно слушать в ее первозданности. Что стоит за этими простыми мелодиями? Какая в них искренность, какая глубина, какой свет! Это очень светлая музыка и в то же время щемяще-тоскливая. Она – очень русская. Я не знаю композитора, который бы так искренно соотносился с тем, что мы себе представляем, когда говорим “русская душа”».

Музыку к «Метели» знают и любят миллионы людей, но, к сожалению, большинство других произведений композитора до сих пор мало известны. Свиридов относится к тем творцам, подобным Вивальди и Моцарту, которые, даже будучи популярными при жизни, остаются не вполне оцененными современниками. Истинное понимание масштаба их дарования приходит лишь спустя столетия. Об этом написал академик Дмитрий Сергеевич Лихачев: «Георгий Васильевич Свиридов – русский гений, который по-настоящему еще не оценен. Его творчество будет иметь огромное значение для возрождения русской культуры». Ведь Свиридов был не просто виртуозным сочинителем – он являл собой ярчайший пример музыканта-мыслителя.

Искусство Свиридова подобно пушкинскому. Оно характеризуется страстной устремленностью к добру и правде и одновременно ощущением трагизма, происходящего от глубокого понимания величия и драматизма переживаемой эпохи.

В свое время композитор говорил и о безвкусице, заразившей общество, с которой он боролся. В одной из последних бесед Свиридов сказал: «Существует искусство как голос души. Такова была русская традиция. В XIX веке, а может быть, и раньше, из Европы пришла идея искусства как развлечения для богатых, для сытых, искусства как индустрии, искусства как коммерции. Искусства как удовольствия, как комфорта. Искусство стало принадлежностью комфорта. Музыка же должна вернуться по существу к нравственным категориям. Она должна стать духовным искусством. Все великое искусство стремилось выйти к человечеству, говорить с человечеством. Большинство искусства – великого – разговаривало о человеке и Боге».

Уже полюбившийся днепропетровцам ведущий концерта, бакалавр теологии из Москвы Иван Дяченко о гениальном композиторе сказал так: «Георгий Свиридов – русский гений, и будущее только откроет этого композитора. Зрителям и слушателям наиболее известны лишь его популярные произведения. Но этот композитор – философ и очень глубокий художник. В сложные годы советского периода, и в особенности в смутные 1990-е, когда крушилось все, он стал тем стержнем, тем хребтом, который не позволил сломаться русской музыкальной культуре. К сожалению, его музыка очень мало сегодня звучит, но его время придет. Он был глубоко верующим человеком, и его последние сочинения – это непрестанная молитва и взывание к Богу. Одно из последних его хоровых произведений так и называется “Песнопения и молитвы”. С этим он и ушел из этого мира – с песнопениями и молитвами».

Георгия Васильевича Свиридова очень любили многие литераторы, поэты, особенно пушкинисты. У него был редкий слух на автора: стремление и умение внимать и с наслаждением повиноваться авторскому слову и духу. И здесь Свиридов поднимается до непревзойденного в XX веке тождества стиха и музыки. Происходит такое слияние, что непонятно, то ли это музыка самого Пушкина, Есенина или Блока, а стихи Свиридова, то ли наоборот. Так и в «Метели» Свиридов своей музыкой разгадал загадку пушкинской повести.

Ай да Пушкин! Неспроста современники поэта, воспитанные на западных романах, не почувствовав его прозрений, обрушились на поэта с критикой: дескать, как все это не романтично, не правдиво, не поэтично. Они ожидали классической истории о молодом человеке и девушке, истории, которая бы развивалась по романтическим канонам: влюбленность, душевная близость, бурление страстей, цепь испытаний, преодоление их и наконец закономерный итог – счастливый брак. Во всяком случае, обязательно наличие причинно-следственной связи – таков закон западно-европейской культуры. У Пушкина же все иначе. Правда, в начале повести все совершается как будто по законам жанра: есть и влюбленность, и чувственная страсть, есть и бегство для того, чтобы тайно обвенчаться. Но вдруг вмешивается метель. Метель – стихия мира сего, которая лишает смысла человеческие старания и цели. Маша венчается с совершенно незнакомым ей человеком, который сразу же исчезает после таинства. И – ничего. А где же развитие страсти, душевных чувств, искание предмета любви? Где переживания и поступки пылающего или разбитого сердца?

У Пушкина события складываются вопреки традиции западного любовного романа. Все как бы случайно. Случайна и встреча спустя годы Маши и Бурмина. И вдруг два человека словно зазвучали в унисон друг другу. И лишь позже становится понятно, что возникшее в них чувственное и душевное влечение имело глубокую первопричину. Совершенное над ними таинство венчания уже соединило их духовно и предшествовало развитию их чувств.

Конечно, в жизни так очень редко случается. Но не это волнует Пушкина. Ему было важно проникнуть в тайну божественной любви, коснуться ее Превечного источника. Поэт указывает, что любовь, истинная любовь, есть дар, исходящий свыше, и браки совершает Сам Господь на небесах, как бы человек ни противился этому. Он лишь сосуд, принимающий дар любви.

Почему Пушкин писал стихи? Что заставляло Свиридова сочинять музыку? Непростые вопросы. А задумываемся ли мы, почему Бог сотворил миры, видимые и невидимые, нас? Тайна сия велика, но Церковь дает ответ: «От преизобилия любви Своей в Самом Себе Бог сотворил все миры видимые и невидимые». Это важно знать, чтобы всегда помнить: вся вселенная была детищем любви. И человек был сотворен только по одной единственной причине — по любви. Ибо в Боге нет других побуждений, кроме любви!

Адам отверг божественную любовь и увлек за собою все творение в пучину богоотступничества. Но разве закончилась любовь Божия? Нет! Христос явил миру любовь, которая превосходит всякий разум. Сын Божий искупает грех Адама Своей Собственной смертью, распятый на кресте возлюбленными Им людьми. И такая любовь, явленная человечеству Христом, стала называться христианской. Эта та великая любовь, которая не стыдиться явиться в унижении, в служении, в страдании и наконец в великой жертвенности.

Давая заповедь любить ближнего своего, Христос не имел ввиду, что нужно любить только добрых и праведных, здоровых и знатных, красивых и умных. Но и злых и неправедных, и больных и гадких. Как Сам Он любил всех и никого не обидел. Но ведь есть еще и новозаветная заповедь, может быть, самая тяжелая, но которая, как лакмусовая бумага, проявляет, христианин ты или нет: «Любите врагов ваших». Выполнять эту заповедь, как, впрочем, и о любви к ближнему, было бы невозможно для человека, если бы христианство состояло только из заповедей и законов. Но христианство – это дар. Новый Завет подарил любовь Христову, и только человек, сумевший принять этот дар, открывшийся ему, этой Христовой любовью и может исполнить заповедь любви. Вот об этом еще раз напомнил слушателям Иван Дяченко.

И еще о том, что в Священном Писании любовь ставится превыше всего. Все заповеди Христа говорят об одном – любите! И о любви не сказано ничего, более красивого и мудрого, чем слова апостола Павла: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине. Все покрывает, всему верит, всему надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится… пребывать будут вера, надежда и любовь; но любовь из них – больше!» (1 Кор. 13: 4–8, 13).