Наркологический эксперимент

В XIV веке Европу поразила эпидемия чумы. В конце XV – треть Франции, Италии, Швейцарии, Австрии, Польши, Германии и ряда других стран вымерла от сифилиса. Несметное число людей погибло от войн и революций последних двух столетий. Однако человечество не усвоило жестокие уроки истории, и сегодня вновь оказалось на грани вымирания. Бичом нового века стала наркомания.

Как известно, в советское время такой проблемы в нашей стране практически не существовало. Многие люди могли прожить жизнь, так никогда и не столкнувшись ни с одним человеком, употребляющим психотропные вещества. Теперь же «белая смерть» проникла в каждый дом: родственник, соседская девочка, сын школьного приятеля. Мы постоянно слышим, смотрим, читаем о наркомании, о зависимости, о смерти. По разным оценкам численность наркозависимых в России составляет 3,5 млн. За последние десять лет уровень заболеваемости увеличился в девять раз! Однако денег на борьбу с распространением наркотиков выделяется до смешного мало – 1млрд. 661 миллион рублей. Это притом, что в США на антинаркотические программы направляется до 33 млрд. долларов. Наверное, поэтому в Америке наркомания пошла на убыль, и зависимых людей стало в два раза меньше.

И все же Госнаркоконтроль и российские наркологи, несмотря на мизерное вспоможение, прилагают массу усилий, и за прошедший год все-таки удалось снизить уровень заболеваемости в ряде регионов. Более того, количество зависимых от героина обвально снижается уже четвертый год.

Однако заинтересованные изыскивают новые пути вовлечения молодежи в порочный круг. Так, в конце 2003 года решался вопрос судебно-правовой реформы, вследствие которой была изменена 228 статья Уголовного Кодекса. Согласно этой поправке средние разовые дозы потребления наркотиков были сильно увеличены. Теперь, если сотрудник МВД обнаружит у прохожего 12 спичечных коробков марихуаны или 50 чеков (доз) героина, он не вправе  привлечь такового к уголовной ответственности. Максимальное наказание за подобное преступление – 15 суток и штраф. Сторонники реформы настаивали на том, что благодаря увеличению среднеразовых доз снизятся аресты наркоманов и милиция перестанет «практиковать» подброс запрещенных веществ мелким хулиганам или неугодным лицам. Однако если поразмыслить логически, станет понятно, что при желании можно подбросить и дозу побольше – никакие изменения здесь не помогут. Это подтверждают и сами сотрудники МВД, как, впрочем, и то, что с принятием поправок возникла еще одна серьезная проблема – массовое распространение мелкооптовых дилерских сетей.

Встает вопрос: зачем организации, которые называли и называют себя поборниками борьбы с наркоманией, активно лоббировали данный законопроект? Прежде всего, это касается фонда НАН (Нет алкоголизму и наркотикам!), альянса «Новая наркополитика» и Независимого экспертного совета по проблемам злоупотребления психоактивными веществами (НЭСПАВ). Ведь они не просто занимали пассивную позицию, а непосредственно участвовали, пропагандировали и добивались. Свою победу в борьбе за поправки активисты считают «маленькой революцией».

Удивительно и то, что эти же самые организации совместно с Всероссийской сетью снижения вреда, Институтом исследований психического здоровья, а также представителями Российской медицинской академии последипломного образования и Национального научного центра наркологии МЗСЗ РФ под эгидой Всемирного банка начали продвигать идею внедрения неоднозначных метадоновых программ.

В середине января нынешнего года состоялся первый круглый стол под названием «Будущее российской наркологии», на котором как раз и обсуждалась указанная проблема. Лоббисты новой реформы считают, что предпринимаемые Госнаркоконтролем и наркологами действия заводят российскую наркологию в тупик, и утверждают, будто наркологическая система в России охватывает лишь 10% от всего населения.

Не нравится реформаторам и то, что подавляющее большинство наших людей стоят на «репрессивной» позиции. Выступавший на конференции профессор В.Д. Менделевич заметил, что: «Несмотря на то, что ЛТП запрещены, пятьдесят пять процентов респондентов (обычных обывателей) за то, чтобы вернуть сеть принудительного лечения. Врачи-наркологи не составляют исключение. Сорок четыре процента из них считают, что нужно возвратиться к репрессивной стратегии, изоляции, принудительному лечению. Я уже не говорю о милиции и о родителях. Да, и немалый процент наркозависимых с этим согласно».

По мнению врача, это – отрицательный фактор. Доктор считает подобную «репрессивную психологию» массовым умопомрачением, последствиями семидесяти лет советской эпохи. Однако сами наркозависимые и их родственники, которые непосредственно на себе испытывают ужасы и тяготы болезни и знают о наркомании лучше многих, осознают необходимость неких жестких действий в отношении неадекватного, тяжелобольного человека. Психически ненормальные люди в большинстве случаев также не считают себя нездоровыми, однако если их не лечить принудительно, последствия могут быть необратимыми.

Помимо этого, на круглом столе порицалась ориентация российской наркологии исключительно на излечение. В том, что российские наркологи настаивают на воздержании, полном отказе от психоактивных веществ, по мнению участников круглого стола, видится узость отечественной наркологии. В случае если человек неоднократно обращался за помощью, однако вновь и вновь возвращался к наркотикам, лечение – бесполезная трата сил, энергии и бюджетных средств.

Выход один, считают поборники новых идей, – заместительная терапия с использованием наркотических веществ, таких как метадон. Суть программы состоит  в том, что больному назначается средство-заместитель, чтобы он не испытывал потребность в запрещенном наркотике. Ежедневно в медицинском учреждении ему будет выдаваться метадон. Постепенно снижая дозу препарата, считают реформаторы, наркомана можно излечить от губительного пристрастия. По утверждению профессора Менделевича, замена нелегальных наркотиков на метадон, принимаемый наркоманом под контролем врача и без внутривенного введения, поможет стабилизировать состояние пациента, вернет его в общество, уменьшит заболеваемость вирусными гепатитами и ВИЧ-инфекцией, сократит количество преступлений. Однако все указанные положения вызывают сомнения.

Во-первых,  метадон – синтетический опиоидный наркотик. По силе обезболивающего действия он превосходит и морфин, и героин, а по длительности действия превышает их в три раза. Опасности при приеме метадона те же, что и при употреблении героина: передозировка, угнетение дыхательного центра с летальным исходом. Причем, вероятность передозировки метадоном выше, чем при приеме героина. В США от передозировки метадоном погибло больше людей, чем от героина.

Более того, данный препарат очень быстро формирует психическую и физическую зависимость. То есть, проще говоря, человек пересаживается с одного наркотика на другой. Отказаться от метадона гораздо сложнее, чем от героина – так называемая «ломка» протекает дольше и тяжелее. У больного возникают сильнейшая депрессии и более интенсивное влечение к наркотику, чем при отмене героина. При этом пациент испытывает еще и нечеловеческие физические страдания.

В итоге получается, что метадон еще более основательно втягивает наркомана в порочную систему. Именно поэтому он не применяется в медицинской практике даже в случаях, когда больному требуется сильное обезболивающее. В нашей стране метадон был запрещен к медицинскому применению в 1977 году как тяжелый наркотик и является нелегальным до сих пор.

Во-вторых, метадон негативно сказывается на здоровье человека: вызывает специфические изменения нервной системы, результат которых – снижение интеллектуального уровня. Но и это не все. У пациента могут возникнуть такие осложнения, как остеопороз, нарушения функции легких, отеки и приступы удушья.

В-третьих, в большинстве случаев пациенты, принимая метадон, не отказываются от других психотропных веществ, продолжая употреблять тяжелые наркотики. Это повышает риск передозировки, не снижает распространения ВИЧ-инфекции, и уж, конечно, не помогает наркозависимому интегрироваться в общество.

В-четвертых, подобная мера вряд ли уменьшит уровень преступности. Потому как многие пациенты продолжают принимать запрещенные наркотики. Более того, когда метадон станет использоваться, и в России появится много метадонозависимых больных, наркомафия подхватит инициативу. Так, в Копенгагене после внедрения метадоновых программ, «лечебный» наркотик стал невероятно популярным на черном рынке. По некоторым данным, 47% наркоманов в Копенгагене принимают нелегальный метадон.

Впрочем, со многими вышеприведенными доводами согласны и инициаторы поправок. Но, несмотря на это, они упорно продолжают настаивать на продвижении метадоновых программ, а о наркологах, препятствующих данной реформе, отзываются весьма нелестно. «Очень любопытно, почему мои коллеги-наркологи активно высказывают репрессивные идеи? Я считаю, что это проявление откровенного негодяйства, подлости. Они просто хотят наживаться, «вышибать» деньги из родственников больных людей. И это миф, что наши наркологи кого-то лечат – они только потребляют бюджетные средства и все», – высказался президент фонда «НАН» Олег Зыков.

Однако, обвиняя коллег в репрессивности сознания и методов, сам господин Зыков позволяет свои соратникам и самому себе резкие радикальные высказывания и подходы. Так, по словам «демократичного» президента фонда «НАН», легализация метадона не является конечной целью. Инициаторы реформы не собираются останавливаться на метадоне. Зыков считает, что идеальная система в Голландии и Германии, где наркоманам выдают героин. Зависимому уже не требуется воровать или убивать для добычи наркотика, – рассуждали на круглом столе. Действительно, наркоманам героин поставляют не наркодилеры, а «заботливые» врачи. Как хорошо и удобно! Человеческий организм разрушается, семьи распадаются, дети рождаются физически и психически неполноценными (а нередко и зависимыми), родители с ума сходят от горя – все легально, при поддержке государства. Получается, что к этому и должна стремиться Россия. По крайней мере, такой вывод можно сделать из слов господина Зыкова и иже с ними.

Впрочем, поражает не только уровень аргументов лоббистов закона, но и их апелляции к западному опыту лечения метадоном. «Почему в подавляющем большинстве стран данная методика есть, а у нас нет? Почему бывшие республики пошли по этому пути, разрешили законодательно, а мы нет?», – возмущался господин Зыков. Да, это правда, Латвия, Таджикистан, Татарстан, Украина постепенно внедряют метадоновые программы. Однако, Нидерланды в 1991 году отказались от подобной практики, так как она не принесла ожидаемых результатов. Швейцария и Австралия также свернули метадоновые эксперименты. В том же направлении движется и Швеция. Так что же, лучше все испытывать на собственном опыте либо все-таки учиться на ошибках других? Или реформаторы хотят увидеть новый взлет наркомании, как это произошло в Голландии после внедрения героиновых методик? 

Легализовав метадон, Россия станет страной сбыта вреднейшего психотропного вещества, что зарубежным производителям метадона кажется крайне привлекательным. Сейчас они потеряли возможность продвигать свой товар на рынках Австралии, Швейцарии, Швеции – жизненно необходимо отыскать новые источники потребления в Восточной Европе и России. Это подтверждает и тот факт, что в процессе будут задействованы только зарубежные фармацевтические кампании.    

Вообще, мир уже не раз переживал тяжелейшие последствия после подобных неудачных экспериментов. Так, например, героин был изобретен учеными для того, чтобы помочь больным избавиться от морфийной зависимости. А ЛСД рекламировали как «лекарство с чудесными целительными возможностями» и применяли, в частности, для хорошего времяпрепровождения и отдыха. Однако через некоторое время выяснилось, что ЛСД – сильный, разрушительный наркотик. Теперь он запрещен.

Наверное, никому не хотелось бы на себе и своих близких испытывать результаты неудачной политики. Однако такая опасность существует и сейчас законодательно разрабатывается. И если закон будет принят, то уже никто из нас: ни чиновники, ни господин Зыков, ни рядовые граждане – не будут застрахованы от того, что эффект глобального эксперимента их не коснется. Поэтому не следует испытывать судьбу, ведь смерть не посчитается с нашими чувствами, мечтами, надеждами. Она просто придет и поселится рядом.