Христианская ли идея европейских соединенных штатов и всемирного правительства?

Из книги архиепископа Нафанаила (Львова) «Ключ к сокровищнице», изданной в серии «Духовное наследие русского зарубежья», выпущенной Сретенским монастырем в 2006 г.

Поставь над собой царя, которого изберет Господь Бог твой… и чтобы не уклонялся он от законов ни направо, ни налево…

В известном произведении великого русского философа Владимира Соловьева «Три разговора», в повести об антихристе, как на один из признаков наступления его времени указывается на образование сначала европейских соединенных штатов, а потом и всемирного правительства.

Обстоятельство это чрезвычайно интересное, потому что полвека назад, когда были написаны «Три разговора», вопрос этот не ставился на очередь. Поэтому в наше время, когда он так выпукло вырисовывается в речах многих влиятельных политиков, это пророчество В.Соловьева, как и многие иные пророчества его замечательной повести, производит особенно сильное впечатление.

По этой и по многим другим причинам в широких кругах верующих сложилось убеждение, что идея всемирного правительства и как часть ее идея европейских соединенных штатов — идея антихристианская, неизбежно ведущая к царству антихриста, и что христианин должен защищать привычный строй национальных государств с крепкими барьерами между ними, что именно этот порядок Богом установлен и наилучше соответствует христианскому идеалу.

Между тем история национальных государств с их кровавыми войнами между собой, с попранием Божеских и человеческих законов во имя эгоистических интересов ярко этому противоречит. И если мы оторвемся от специфических особенностей нашего времени и перенесемся в сколько-нибудь отдаленный период церковной истории, то мы увидим, что тогда христианское сознание понимало этот вопрос как раз противоположно.

Рассмотрим самые истоки религиозной истории национальностей и государства.

Откуда появилась национальность? Священное Писание ясно указывает нам на вавилонское столпотворение как на момент, когда появилось разделение дотоле единого человечества по языкам — первый основной признак национального деления.

Вавилонское столпотворение было греховным актом человечества, и национальное деление явилось, таким образом, последствием греха. Но значит ли это, что национальное разделение и, следовательно, вся гамма исторических последствий этого являются греховными по существу? Некоторые мыслители приходили к таким заключениям. Но вся история христианских народов в частности, и в особенности нашего русского народа с сонмом святых, служивших национальным задачам, опровергает этот вывод.

Да, национальное деление — последствие вавилонского столпотворения, но последствие не как плод, а как лекарство против него. Это Богом введенные перегородки для того, чтобы зло не могло разливаться по всему человечеству беспрепятственно, и как все истекающее от Бога, Богом даваемое, это деление не могло быть греховным по существу. Оно столь же праведно, как, например, и труд, тоже Богом данное лекарство после грехопадения.

В человечестве, разделенном национальностями по клеточкам, среди этих клеточек, равно заразившихся новым ядом — язычества, многобожия, забвения истинного Бога, но благодаря делению по национальностям заразившихся по-разному и вследствие этого не установивших единой языческой религии злой силы, — в этом отошедшем от Бога человечестве Господь выдвинул одну национальную клеточку, единственную Бога истинного не забывшую — Авраама и его потомство, и создал из него национальность — народ, главной задачей которого являлось именно хранение памяти об истинном Боге и приготовление возможности появления Мессии — Христа.

История этого народа, религиозно нам наиболее известная, является и самой интересной для уразумения нашей проблемы, так как если, конечно, ни одного народа не оставил Господь без Своего водительства, то именно этот народ, наделенный наибольшей миссией, Он вел в наиболее полной мере.

И вот в течение долгих веков ранней его истории мы видим этот народ существующим без государства. И это в те времена, когда мир уже знал мощные, широко развитые государства Египта, Месопотамии, Китая, отдельные государственные образования Индии, все, конечно, образовавшиеся не без Божией воли. Народ этот провел четыреста лет в толще самого передового из тогдашних государств — Египте, и тем не менее, выйдя оттуда, получив возможность самостоятельного существования, не стал государством в течение очень долгого времени.

В это как раз время народ этот, как указывает нам Библия, с особенной полнотой был руководим Богом.

Значит ли это, что Божия воля не одобряет образования государства? События и слова пророка Самуила, связанные с появлением государственного строя у евреев при их переходе к государственной жизни, как будто бы доказывают, что это именно так, что Господь не одобрял государственного оформления избранного народа. Но это не совсем так.

Разгадка обличений Божиих еврейского народа, желавшего установить у себя государственный порядок, в том, что они — избранный народ, до тех пор предводимый непосредственно Богом, хотели учредить у себя царскую власть и государственный порядок «как у прочих народов» (1 Цар 8, 5): «и мы будем как прочие народы» (1 Цар 8, 20).

Но если бы это было по существу греховным, то с этим никак не мог бы согласиться исполнитель и провозвестник Божией воли святой пророк и судья Самуил. Тем более не могло бы быть дано на грех благословение Божие, а оно было дано. Но оно было дано не безусловно, а строго обусловленно. И здесь ключ ко всему пониманию государственной проблемы с истинно религиозной точки зрения.

Соглашаясь поставить царя израильскому народу и именем Божиим благословляя это, святой Самуил говорит краткую пророческую речь, смысл которой таков: «Вы сделали грех, потому что просили царя, как у прочих народов, но если вы не отступите от Бога, будете служить Ему и исполнять заповеди Его и не поклонитесь чужим богам, и вы и царь ваш, то будет вам благословение Божие, и при новых условиях Господь вас не оставит. Если же вы будете делать зло, то и вы и царь ваш погибнете» (см.: 1 Цар 12, 20—25).

Эти слова пророка Самуила находятся в полном согласии с более ранним высказыванием по этому же вопросу еще боговидца Моисея, указавшего во Второзаконии: «Когда ты придешь в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе, и овладеешь ею, и поселишься на ней, и скажешь: “поставлю я над собой царя, подобно прочим народам, которые вокруг меня”, то поставь над собой царя, которого изберет Господь, Бог твой; из среды братьев твоих поставь над собою царя; не можешь поставить над собою [царем] иноземца, который не брат тебе… Но когда он сядет на престоле царства своего, должен списать для себя список закона сего с книги, находящейся у священников левитов, и пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей, дабы научался бояться Господа, Бога своего, и старался исполнять все слова закона сего и постановления сии; чтобы не надмевалось сердце его пред братьями его, и чтобы не уклонялся он от закона ни направо, ни налево…» (Втор 17, 14—15, 18—20).

Итак, когда Богом избранный и Богом руководимый народ хочет установить у себя государственный порядок, Господь соглашается и благословляет на это и даже заповедует: «Поставь над собой царя, которого изберет Господь, Бог твой», но ставит непременным условием, чтобы эта высшая государственная власть в народе признавала бы не себя самодовлеющим источником всех законов, но признала бы высшей над собой ценностью Богом установленные нравственные нормы. Это ключевой принцип на все времена.

Разделение по национальностям было необходимо в Божиих планах для того, чтобы воспрепятствовать злу неограниченно разливаться в человечестве. Но это разделение препятствовало бы и распространению истины.

Поэтому накануне появления Христа рука Божия медленным, постепенным и, по существу, несмотря на многие привходящие элементы, благим процессом создает широчайшую принципиально вселенскую платформу для беспрепятственного распространения истины — Римскую империю.

Остановимся на ней внимательно. Это никогда, ни до ни после, не превзойденная вершина государственности. В ее терминах, формах и понятиях до сих пор живут все цивилизованные государства.

В подданство Римской империи (не в гражданство ее, ибо римское гражданство было состоянием привилегированным) был вписан Христос Спаситель при рождении.

Проповедь христианства оказалась возможной благодаря существованию Римской империи, благодаря осуществленному ею так называемому «Рax Romanus» — римскому миру. В доримском хаосе государств, племен и городов такая универсальная проповедь была бы просто физически невозможна.

Итак, Римская империя максимально послужила христианству и в этом имела смысл своего существования. Между тем эта империя никак не была национальным государством, но по преимуществу всемирным. По мыслям лучших ее представителей и идеологов, в нее должны были входить все народы мира. И если они не входили фактически, то только потому, что они были варварами, недостаточно зрелыми для этого принципиально неизбежного для каждого созревшего народа акта — вхождения в состав всемирной Римской империи.

Эта всемирная империя бессознательно служила христианским целям. Но сама по себе была она христиански положительным или отрицательным явлением?

При первых же шагах своей истории, в самый ранний зачаточный период, уже в I веке, христианская Церковь столкнулась в ожесточенной борьбе не на жизнь, а на смерть с Римской империей. Десять кровавейших гонений общих и неисчислимое количество частных, мелких воздвигал Рим против христиан. До того абсолютна была их взаимная непримиримость, что казалось, Церковь и Рим вместе существовать не могут. Кто-нибудь должен уничтожить другого.

Но вот Константином, Феодосием и Юстинианом была найдена возможность не только примирить их, но настолько спаять, что многим поколениям христиан их единение стало казаться нерасторжимым.

После того как римские императоры стали христианскими благочестивейшими государями (василевсами) и через это Римская империя — империей христианской, Церковь приняла как свою идею о том, что все народы должны войти в состав ставшей христианской Римской империи. Она неодобрительно смотрела на появление национальных государств, тем более что это явление с самого начала влекло за собой неизбежность кровавых войн, и это между христианскими народами, то есть с точки зрения церковной войн междоусобных.

В течение средних веков на Западе Церковь поддерживала императора, хотя и сама старалась захватить непосредственную государственную власть над признававшим ее императором, и благодаря этим ее усилиям мы видим, что в течение средних веков, несмотря на многочисленность национальных государственных образований, Западная Европа все-таки представляла собой единый организм, в котором даже был принципиально единый государственный возглавитель — император, в то время как возглавители национальных государств носили титул только королей, то есть властителей не полноценных, не равных императору.

На Востоке же Церковь весь свой авторитет предоставила императорской власти, безоговорочно поддерживая ее в государственной области и стараясь создать из этого теснейшего своего сотрудничества с империей высший вид церковно-государственного сожития — симфонию.

Не общеизвестен, но непреложен факт, что, по церковной православной мысли, все народы, принимающие Православие, тем самым становились подданными византийского императора. Именно зная это, князь Владимир захотел не просто принять, а завоевать новую веру, чтобы греческий император никак не мог претендовать на главенство.

Но приведенная Владимиром к Христу Русь, продумав и осознав по-церковному эту проблему, впоследствии, не вынуждаемая никакими политическими обстоятельствами, сама в представителях лучшего мыслящего своего класса признала над собой принципиальную верховную власть византийского императора. Все церковные и гражданские постройки на Руси, все книги и основные события ее жизни отмечались «в лета царствования благочестивейшего царя N., патриарха N., киевского князя N. и митрополита N.».

Это принципиальное признание потому особенно и важно, что никаких практических последствий оно не имело и никакой силой не вынуждалось.

В свою очередь, когда после падения Византии Москва выставила свои претензии на звание Третьего Рима, она совершенно недвусмысленно претендовала на всемирность, и православные народы так ее и понимали. Греки, сербы, болгары, православные арабы Палестины — все православные народности стали именовать московского царя своим государем и к нему обращать свои чаяния.

Следовательно, мы имеем все основания считать, что Церковь не только не противилась идее всемирного государства, но к осуществлению этой идеи стремилась. Ее план можно вкратце сформулировать так: все народы мира должны стать православными, а все православные должны быть государственно соединены в одно государство под одной общей властью.

В чем же разгадка противоречий? Почему теперешнее церковное сознание так отвращается от идеи создания всемирного государства, почему при своем появлении на свет христианство тотчас же вступило в борьбу со всемирной империей, а в течение большей части христианской истории Церковь так явно покровительствовала именно плану всемирной монархии?

Не является ли это просто корыстной сделкой, продажей церковной свободы за материально ценную государственную поддержку, которую за это стало оказывать Церкви такое претендующее на всемирность государство?

Были и есть «церковные» писатели, которые осмеливались заподазривать в этом Церковь. Но, конечно, они не имеют на это никакого морального права. Перемена в отношении Церкви к государству при Константине произошла тогда, когда Церковь, сверху донизу облитая мученической кровью, только что бесстрашно вынесла кровавейший натиск государственной власти — Диоклетианово гонение. Меняли свое отношение к царям и Риму епископы, пресвитеры и миряне, только что вынесшие тягчайшие испытания и не сломившиеся под ними. И потом, в течение веков, лучшие представители Церкви, бесстрашно обличавшие те или другие грехи властителей и потому не доступные подозрению в сервилизме, как Василий Великий, Амвросий Медиоланский, Максим Исповедник, Федор Студит и многие другие, обличая частные грехи императоров, никогда не возражали принципиально против всемерной поддержки Церковью христианского государства.

Неужели же здесь дело только в том, что император формально принадлежит к христианской Церкви? Да! Но это надо оговорить и понять.

Государство всякое, а всемирное, как не ограниченное ничем в плоскости, особенно, если оно почитает себя ценностью единственной и высочайшей, неизбежно столкнется с Церковью, признающей ценность более высокую, наивысшую, коей она служит.

Если же император или другой носитель или носители государственной власти исповедуют хотя бы формально христианство, они хотя бы формально становятся на ту же точку зрения, то есть что государство не есть явление вседовлеющее, что есть другая ценность — высшая. А раз они признают это, хотя бы формально, то Церковь при нарушении в действительности последствий этого формального признания может предъявить к носителям государственной власти соответствующие требования, и тем борьба переносится на другую плоскость, на ту, в которой с царями боролись святители Иоанн Златоуст или Филипп Московский, принципиально признававшие их власть, но обличавшие царей за частные беззакония, за нарушения того закона, который они согласились признавать наивысшим.

Это осуществление принципа, провозглашенного при нарождении государственной власти у богоизбранного народа.

Итак, при условии признания государством высшего над собой авторитета — нравственного Божиего закона, Церковь признает государство благом и всю силу своего авторитета отдает благословляемому ею государству. Насколько полно идет на это Церковь, показывает пример православного Русского государства, на службе которого не считали для себя невозможным быть и святой митрополит Алексий, и преподобный Сергий Радонежский, по поручениям московских князей ездивший в Нижний Новгород и Рязань, а с ними и весь сонм русских святых.

И такому государству Церковь всецело сочувствует в естественном для каждого развитого государства стремлении к мировому владычеству. Как при нарождении Московского княжества, твердо и безусловно признавшего Божий нравственный закон над собой, Церковь всею силой своей поддержала это княжество в деле ликвидации уделов, хотя из удельных князей некоторые были святыми и праведниками, а среди московских князей не было ни одного святого, потому что Церковь признавала душевредным наличие княжеских междоусобий, — совершенно так же и по тем же причинам Церковь поддержала бы и поддержит каждую государственную власть, признающую над собой, как авторитет высший, Божий нравственный закон в деле ликвидации душевредного явления — войн.

Но если государство не признает над собой авторитета высшего, не подчиняется Божиему нравственному закону, оно не будет пользоваться поддержкой Церкви как таковой (хотя, может быть, и даже наверное, заставит поддерживать себя отдельных и даже большинство церковных иерархов, которые будут в этом случае действовать не как представители Церкви, а как частные греховные лица) и неизбежно вступит с нею в непримиримое столкновение при наступлении частичного и тем более полного своего торжества.

В государстве частном, подобном существующим ныне национальным государствам, столкновение это умеряется и ограничивается посторонними соображениями: стыдом пред общественным мнением других стран, на которое частное современное государство не может оказать непосредственного воздействия; нежеланием вызвать недовольство своих граждан, могущее стать опасным в случаях военного столкновения с другими государствами; опасностью влияния иных стран через недовольных борьбой с Церковью христиан и многим другим.

Но в государстве абсолютном, всемирном, не признающем ничего выше себя, все эти посторонние ограничения полновластия государства отпадут и, ничем не ограниченная, ни горизонтально, ни вертикально, государственная власть очутится лицом к лицу с Церковью, которая не может безоговорочно во всем подчиниться никакой власти.

Вот где сознаваемый или чаще подсознательный источник тревог и опасения, с каким христианские церковные круги присматриваются и прислушиваются к планам создания европейских соединенных штатов и всемирного правительства. Слишком основательны опасения, что в теперешний век упадка религиозного уровня во многих странах и торжества открыто-богоборческих сил в других будущая федерация стран, создавая общее правительство, станет на путь непризнания какого-либо высшего нравственного авторитета над собой и, следовательно, вызова ему.

Но если этого не случится, если из страшных кровавых уроков современности прошедшие через апокалипсический ужас народности вынесут смиренное сознание необходимости подчинения высшему нравственному принципу, если правители этого мирового правительства будут научаться бояться Господа Бога своего и стараться исполнять все слова закона Его, чтобы не надмевалось сердце их пред братьями и чтобы не уклоняться от закона ни направо, ни налево (см.: Втор 17, 19—20), тогда все сочувствие Церкви Христовой, вся сила ее авторитета будут с этим правительством, и вместе со всеми чадами будет тогда Церковь радоваться тому, что пропитавшаяся драгоценнейшей человеческой кровью земля сможет отдохнуть от кровавых ужасов, от душевредных военных замыслов и от братоубийственного бреда войны.

Купить эту книгу можно в розничном магазине «Сретение»   в оптовом интернет магазине