Беседы о воспитании

Как и когда закладывать в детях почитание родителей, мужество – у мальчиков, терпение – у девочек? На эти вопросы ответила заслуженный учитель России, педагог-психолог высшей категории Татьяна Владимировна Воробьева.

Принято говорить, что семья – это ячейка нашего общества. Но семья – это голгофа. Семья – это крест. Сегодняшняя семья – это подвиг: пронести этот крест до конца, не развалиться, не разбежаться, не испугаться, не предать – с этими задачами – через детей – мне приходится очень часто сталкиваться в своей практике.

Ребенок проходит до своего возрастного созревания несколько периодов половых кризисов. Первый такой кризис наступает в три года. «Я сам». В психологии он называется иначе – идентификация себя по полу. Ты мальчик? Ты девочка? Сегодня много говорится о гендерной теории, она засорила, замусорила все образование, всю психологию. А ведь в России всегда понимали, что такое воспитание мальчика и чем оно отличается от воспитания девочки.

«Ты – мальчик», – это первый акцент, который мы должны сделать в семье – у кого-то в три года, у кого-то еще раньше. И тогда закладывается психофизиологическое, гормональное, эндокринное, а самое главное – общечеловеческое, правильное понимание. «Я – мальчишка, значит, у меня должны быть мужские игрушки – кораблик в руке, машинки».

В пять лет начнется новый кризис, который даст удивительный толчок развития мышления ребенка. В психологии мы говорим о психическом познавательном процессе, о творческом активном воображении, когда у ребенка появляется возможность отвечать за свой поступок, предвосхищать результат своих действий. Главная задача для нас, родителей, в этот момент – начинать вкладывать: а каким должен быть мальчик? какой должна быть девочка? кто донесет это? Отец, мать – даже если они подчас сами не обладают высокими качествами. Но не надо бояться идеализации – из большого маленькое прорастет.

Каким должен быть сын?

Главным – по ответственности. «Ты отвечаешь за все». Это нужно говорить сегодня и сейчас, а не когда ему 18 или 20 лет, а он все еще ничего не знает и не умет. Вот он, еще маленький, не ест кашу. Надо сказать: «Ешь, сыночек. Сын, ты же – защитник. Где твоя сила, если я держу за тебя ложку? Держи сам!» Мотивация – сила, необходимая в будущем для создания своей семьи, для служения своему Отечеству. И не надо бояться этих слов. Не национализм, не шовинизм – а патриотизм. Любить свою Родину. Любить свой дом. Любить свои игрушки.

Когда вы требуете от малыша 5–7 лет быть щедрым, вы требуете невозможного. Он не жадный, игрушки – часть его дома. Когда деток приводят в социальные учреждения, детские дома, сады, мы говорим: давайте им с собой игрушки, потому что это – частичка их дома.

Какой должна быть девочка?

Самой терпеливой. Семья во многом зиждется на терпении женщины. Сумеет ли она все преодолеть, пройти бедность, подчас падение супруга, не самого талантливого, не самого перспективного, не самого «бизнесмена»? Если сумеет любить того, кто дан Богом, – семья будет сохранена. Девочка, прежде всего, это – чуткость, это – забота, внимание. Это – умение действительно делать все. Не тогда, когда спохватываются: а как бы мне яичницу пожарить – я больше ничего не могу, или: как постирать мужу рубашку, которая полиняла в машине… Всему этому надо учить – с самого детства. И это – не гендерное воспитание, а воспитание девочки, девушки, жены и матери.

С самого детства детей всему надо учить     

Познание души: больше слов!

В 7 лет – новый кризис – начала дифференциации внутренней и внешней личности ребенка. Данный кризис, к сожалению, затягивается подчас на всю жизнь. Кто я? Какой я? Я смелый? Я храбрый? «Безумству храбрых поем мы песню». Я безумный или осмотрительный, осторожный? Я трусливый? Необходимо понять и открыть себя, заглянуть в глубину своих переживаний.

Сегодня многие говорят о дефиците слов, который на самом деле есть дефицит познания души. Своей собственной души – прежде всего. Чем меньше словарный запас, определяющий кто мы, какие мы, тем труднее понять и помочь самому себе.

Однажды мне предложили выступить с экспертной оценкой девочки 11 лет, которая должна была уехать в США с американским летчиком-пацифистом, собиравшим детей-сирот со всего мира. Мы приехали в калужский – страшный – детский дом. Зеленые стены, кружки на цепочках. Мы говорили с этой девочкой в изоляторе, другого места – более светлого – просто не нашлось. Конечно, тот детский дом, в котором она росла, наложил отпечаток на ее развитие, на ее воспитание. Я побоялась сразу принимать решение и сказала, что должна понаблюдать девочку – нужно вглядеться, услышать, увидеть. Мне разрешили взять ребенка в свою семью. Не могу сказать, что моя семья отнеслась к этому восторженно, но я сама – детдомовский ребенок, поэтому мои близкие потерпели. И общаясь с этой девочкой, я поняла, что ее нельзя отдавать из России. А причина – ее убогий язык. Для общения в стенах детского дома этого языка было достаточно: ее понимали, ее любили, у нее были друзья. Но в другой стране, на другом языке девочка не сможет выразить то, что она проживает, что она хочет, что ей надо. И она придет в так называемый когнитивный диссонанс, когда душа и разум ребенка пребывают в разладе. Девочка окажется в состоянии непонимания, одиночества.

Был дан отрицательный отзыв: девочка не должна быть увезена за границу, она может быть принята российской семьей. Но поступили, как поступили: девочку забрали в Америку. А через полгода раздался звонок: американский психолог просит меня объяснить причину моего отрицательного отзыва. Потом звонят летчик и его супруга: «Татьяна Владимировна, что делать? Она хочет бежать, шантажирует нас». Она хочет бежать от сытой жизни, из трехэтажного дома – это не зеленые стены калужского детского дома, это прекрасные условия.

И я сказала: девочку надо привезти в Россию. Разразился скандал, но ее действительно вернули. Мы встретились. «Наташа, что случилось?» И эта девочка, которая не видела ничего, кроме кружки на цепочке, сказала простые слова: «Татьяна Владимировна, мне не нужна их еда, их тряпки, я хочу быть в своем детском доме, где меня понимают». Камнем преткновения стало то, о чем я говорила, – уровень языка. Чем богаче, чем шире, чем глубже он – тем здоровее ребенок.

Дети индиго: без личности и без души

Сегодняшний перекос – интеллектуальное развитие детей. Мы так боимся не успеть, опоздать, не раскрыть способности, в пять лет записываем ребенка в кружки, в секции. А надо бояться недодать в духовном воспитании ребенка.

Не так давно в России появилась книга «Дети индиго». В ней описана перспектива нашего будущего – то, о чем говорит апостол Павел, когда люди будут «…самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны…» (2 Тим. 3:2).

Мы видим, как эти дети сегодня берут оружие и стреляют – в учителей, в товарищей. Что же такое дети индиго? У истоков этого течения стояли психологи, психиатры, психоаналитики, которые говорили: эти дети безрассудны в поведении, но они необыкновенно талантливы, умны. И мы вслед за ними все перепутали – на чем должен стоять человек и куда идти. Психология, не опирающаяся на веру, – убогая. Мы пользуемся тестами Айзенка, Векслера, но человека, личности, души в них нет, есть только цифры – и больше ничего. (Ганс Айзенк (1916–1997) – английский психолог, разработавший коэффициент интеллекта IQ; Дэвид Векслер (1896–1981) – американский психиатр, автор популярного на Западе теста исследования интеллекта. – Ред.)

Ведь душа наша начинается не с интеллекта, а с тех чувств, которые мы проживаем: радости, стыда, позора. Эти чувства заставляют нашу голову думать… Но как мы должны думать? О чем мы должны думать?

Гордимся ли мы хамством своих детей?

Вот пришел ребенок с проблемой – его побили в школе. Наша первая реакция – дать хорошенько обидчику, свой ребенок всегда самый лучший. Но это первая реакция. А ведь должна быть вторая – научить ребенка понять, почему все случилось, как выйти из ситуации так, чтобы она не повторилась. Надо дать наказ. Но для того чтобы дать, надо самим иметь. Отсюда вытекает важная задача, которую мы должны решать, – духовное воспитание семьи. Чему мы учим детей? Как учим? Для чего учим?
Вот родитель в восторге от мальчика: «Послушайте, как он учителя истории поставил на место, «размазал» (с его слов).

А он сегодня «размазал» вас – непочитанием учителя, который готовился к уроку, начитывал материал, принес этот материал для того, чтобы все дети слышали, слушали, усваивали и воспитывались, кормились этим материалом. Урок – это ведь окормление души. Ваш ребенок – невежественен по отношению к учителю. Он позволил другим не слышать, усомниться, не принять. Ваш сын ушел победителем? Нет, он обворовал учителя, обворовал ребят, которые хотели бы слышать, но не услышали. Важная родительская позиция: гордимся ли мы хамством наших детей? Или можем назвать их поступок так, как он называется на самом деле.

Убивать нельзя даже в шутку

Часто идут споры: можно ли бить ребенка? Вопрос очень непростой. Потому что между «бить» и «убить» стоит только одна буква. Можно бить тело, а убить душу. Можно бить тело и возродить душу. Можно убить словом. Как же бить? Есть такая точка – пятая, широкая, мягкая…

За что же можно и нужно порицать жестко и строго?

За все душепагубные вещи. За вещи, которые губят душу. Вот малыш дергает маму за волосы, пока что инстинктивно, по Павлову. Он не понимает ни своей силы, ни боли, которую причиняет маме. Тем не менее эту руку мы должны отвести и сказать: «Нельзя. Больно».

А вот маленький ребенок замахнулся на маму, замахнулся на папу. Жестко должны мы его одернуть: «Нельзя. Не сметь. Никогда не сметь». Пожалуйста, вкладывайте эти вещи с самого начала.

…Детская площадка, играют дети. Пиф-паф! Какой же мальчик рос без ружья? Все мы играли в войну. Но в наше время, когда дети так привычно, так легко воспринимают убийство – я останавливаю малыша: «Не сметь стрелять в человека!» Бабушка, которая стоит рядом и слышит твердость в моем голосе, говорит: «Ну, ты стреляй в ворону!» Все «правильно»: и в ворону «можно» стрелять, и в собаку, а потом – почему в человека нельзя?

В благодатном возрасте до 7 лет постарайтесь вложить: никогда человек не должен убивать никого. Даже в шутку. Человек – неприкосновенен.
Когда мы берем в руки оружие? Когда опасность грозит нашей семье, нашему Отечеству. И это дети должны знать.

Уходить от бесцельных конфликтов

Нужно учить отходить от бесцельных, бездумных драк, от конфликтов. Ты храбрый? Ты безрассудно храбрый? Или ты осмотрительный, осторожный? Так зачем же против пятерых лезть в драку? Если нужно – уйди.

Если подняли руку на чужую религию, я бы сказала, что это недопустимо. Это как оскорбить отца или мать. Господь дал нам веру и дал свободную волю. Имеем ли мы право смеяться, насмехаться, разжигая страшный огонь возможных последствий? Это тоже закладывайте в православных семьях – сегодня и сейчас. Не сегрегацию православную – как мне иногда задают вопросы: а можно ли дружить с неверующим? Конечно, можно. Дружить нельзя в том случае, если идет хула на ваш дом, на родителей, на веру. Вот тогда – будьте осмотрительны. Будьте аккуратны.

О роли бабушек

Господь создал семью из мужского и женского начала, в ней есть отец и мать. Каждого наградил Он Благодатью Духа Святаго, разумом. Процесс воспитания – интимный, он принадлежит двоим; когда нас двое, мы действительно искренни. Поэтому, когда воспитывает отец, идите в ванну, станьте слепоглухонемой. Не мешайте. Потому что иначе закончится: «Сама и решай все проблемы!», «Это ты воспитала!» Более того, ведь здесь закладывается небрежное отношение к отцу. Это самое страшное, что может быть. Это мы возрождаем в детях хамов. Это мы поощряем фразы ребенка: «Я бабушке все про тебя расскажу».

И плоха та бабушка, которая будет принимать кляузы внука. «Нет, про папу и мамочку я слушать не буду. Они – самые лучшие. Они Богом даны. Их нельзя в бумажку завернуть, поменять или выкинуть. Они даны Тем, Кто знал, у кого и кто должен родиться». Хорошо, если бабушка скажет эти слова.

Главные в воспитании – отец и мать. Бабушка – лицо совещательное, ни в коей мере не решающее. «Вот твой ребенок сидит, смотрит телевизор во время еды, а я бы сделала так…» Мы имеем право что-то сказать, когда нас спрашивают, но ни в коей мере не влезать в семью. Отсюда начинается столько ссор, столько скандалов, выяснения отношений между родителями, между бабушками и родителями, а вопрос воспитания уходит, ребенок остается сам по себе.

Бабушкам надо понять свою косвенную роль. Вы воспитывали своего ребенка – свою дочку, своего сына, заложили фундамент. Если вы его заложили – в семье все будет получаться. Не заложили – значит, это ваша вина. Вот храм, вот батюшка – извольте решать вопросы со своей совестью.

Когда вас спросили – отдавайте все, что у вас есть в багаже. А когда вас не спрашивают – вас не слышат, вы раздражаете. Зачем же давать то, что не будет воспринято и будет только обсуждаться, осуждаться и ни к чему благому не приведет? Только на поставленный вопрос есть ответ! Нет вопроса – как бы внутри все ни распирало – нет ответа. Проявите мудрость и терпение.

Благовидное истязание

Сегодняшние семьи часто разваливаются по причине истязания детей. Истязание есть благовидное. Это не то, когда ребенка лишают куска хлеба. Благовидное истязание – когда мы хотим, чтобы он стал лучше нас. А лучшее – враг хорошего. Вот, я не защитила диссертацию – он должен защитить. А он по своим мыслительным способностям не успевает. Он потом дозреет и защитит диссертацию – если это надо будет. А мы жмем. Это истязание. И говорим в присутствии ребенка: «мой, безрукий». Что мы говорим? Что мы делаем? Мы осуждаем своего ребенка. «Вот, у Натальи Петровны такие дети…»

Из-за этого истязания ребята потом приходят на консультации и говорят вещи, которые я бы не хотела слышать от своих детей.

Дети должны понимать, что мама и папа – это святыни. И не бойтесь говорить им этих слов. Тяните одеяло любви на себя! «Ну как можно говорить, что отец – самый лучший, что мама – самая добрая?» Да если вы не будете этих слов говорить, вы не станете ни лучше, ни добрее!

Пришла ко мне семья на консультацию, и вот девочка просит, чтобы мама удалилась. Мама ушла. Девочка мне говорит:
– Я стыжусь своей мамы. Она такая неопрятная, некрасивая.
– У тебя такие красивые волосы, красивые глаза. Это все – принадлежность твоей мамы. А кто тебе воспитал вкус?
– Мама с папой. Они отдали меня в художественную школу.
– А как ты хорошо говоришь! Кто тебя научил так говорить? Детский сад?
– Я не ходила в детский сад.
– Так это твои родители тебя научили! Какая у тебя удивительная мама!
Давайте говорить о нас. Мать – это святыня. Отец – глава непререкаемый. И как бы отец ни решил, даже вопреки нашему мнению и желанию, его слово – закон. Как бы наше материнское сердце ни кричало. Давайте научимся подчиняться…

Эгоизм – норма, эгоцентризм – патология

Эгоизм органичен для человека. Каждый человек – это «я» со своими привычками, чувствами, разумом, волей. В психологии до 5 лет эгоистические проявления считаются нормой. Эгоизм – это не эгоцентризм, когда все для меня, вокруг меня и мне.

Да, человек становится человеком, только научившись видеть другого, сопереживать, сочувствовать, содействовать; если он может быть внимательным, чутким и заботливым. «Папа, что случилось, ты устал, у тебя неприятности?» Значит, мы нормально воспитали ребенка. А если вы пришли, а он спрашивает: «Что купила, что в сумке?» – и не увидел ни вашего лица, пожелтевшего от усталости, ни ног, ни рук – это горько. Эгоцентризм – это патология.

А эгоизм – это познание себя. В 7 лет ребенок должен ответить на вопрос «какой я?».

– Ты двоечник? А почему ты двоечник? Давай подумаем.
– Потому что я плохо слушаю.
– А почему ты плохо слушаешь? Ты устаешь?
– Да, я устаю.
– Ты устаешь, потому что ты поздно лег спать? Ты долго сидел перед телевизором? А зрительное восприятие поздно гаснет. Так дело в тебе. Давай время просмотра телевизора сократим, душ примем, не будем наедаться на ночь, просто посидим и поговорим.

Человек становится человеком, если он способен сопереживать, сочувствовать, быть внимательным, чутким и заботливым     

Пока мы не найдем причины проблемы – не найдем выхода. Чем раньше ребенок познает, какой он, тем скорее он станет личностью. А что такое личность?

Виктор Франкл в работе «Человек в поисках смысла» дает удивительное определение, простое и ясное: «Личность – это умение принять решение и нести ответственность за принятое решение». Это решение может быть ошибочным, но человек должен сделать выводы из своих ошибок, то есть это – бесконечный самоанализ, бесконечный самоконтроль.

Надо разобраться – почему тебя избили? А потом проконтролировать самому себя и найти не только причину случившегося, но и научиться искать правильный выход из затруднительной ситуации.

Мера терпения

Какова мера терпения наших девочек? Ей терпеть всю жизнь, чтобы сохранить семью, или все-таки остаться одной? Я не берусь отвечать за всех. Лично я считаю, что нужно терпеть всю жизнь. Вас предали – куда страшнее. Душа переворачивается. Вам дан урок – страшный, больной, но от того, правильно или нет мы поймем этот урок, решим эту задачу, зависит, повторится ситуация или нет.

Напился… Кредит взял… Ситуации бывают жуткие. А я за то, чтобы терпеть. В жизни все может быть – и взлеты, и посадки, и снег, и дождь. Но всегда должна быть связующая ниточка. Найдите ее, у каждой семьи она есть. «Так меня любить никто не будет». У кого-то это будут дети, еще что-то. Эта ниточка поможет прожить все ситуации. А мы захлебываемся в обиде, в беде. А это задача, ее нужно решить. Помните, мы несем ответственность за принятое решение. Да, брошу я его, он еще больше будет прелюбодействовать, дальше покатится, будет еще один несчастный ребенок… Нет, пусть от меня это зло не идет. От меня должна идти только сила женщины – а это терпение. Нельзя приумножать зло.

Как относиться к нецеломудрию в супружеских отношениях? То, что не приемлет Церковь, мы не можем принять. Здесь все очень строго. Либо мы остаемся супругами, как это должно быть в супружеских отношениях, либо мы разрываем брак. Потому что надругание над Божией личностью недопустимо. Но это опять же результат невоспитания чистоты и целомудрия в свое время. И тут не обязательно ребенку, юноше говорить прямо, скажите косвенно, через спину: «Мужчина отвечает за все». Не нужно об этих вещах говорить много и громко. Иногда нужно сказать прикровенно. Особенно мальчикам.

В пять лет начинается новый кризис, который даст удивительный толчок развития мышления ребенка     

Психология мальчиков удивительным образом отличается тем, что они в большинстве своем не терпят длинных нотаций, сентенций. Им надо сказать просто, коротко и ясно. Как только вы попытаетесь продлевать, он скажет: «Ну хватит, все». Они вам сами ставят меру вашего воздействия. Найдите слово. Оно должно тронуть душу. Ни каскад фраз, ни словесный фонтан, а подчас одно только слово. Для того чтобы его найти, надо разобраться в себе, надо – не мне вам говорить – помолиться. Но воспитание целомудрия должно вестись изначально. Не надо этого стыдиться, об этом надо сегодня кричать!

Сегодня дети больны, в наше время очень много поврежденных детей. Наши родители из любопытства лезут то в хатха-йогу, то в Блаватских. Потом говорят: «Мы покаялись». Но «бесплатно» детей не отпускают. За все придется заплатить. И когда начинаешь разговаривать, беседовать, раскручивать – чем вы увлекаетесь, интересуетесь, куда ходите, круг ваших знакомых и т.д. – и слышишь подобные вещи, я горько констатирую: не проходят они бесследно для детей. Дети либо идут в страшные психические патологии, либо происходит, к сожалению, очень рано потеря целомудрия и чистоты. На опыте я невольно пришла к такому выводу. Поэтому – что читаем, куда смотрим, как смотрим, зачем смотрим? Никакого бесконтрольного поведения у родителей быть не должно. Что касается детей – в 15–20 лет будут кричать гормоны. Поэтому заложите до 7 лет детям понятие о чистоте и целомудрии. Сумеем заложить – сможем противостоять внешнему миру. Не сумеем заложить – не сможем: падут наши мальчишки, падут наши девочки. А потом будут больные дети, больные отношения в семье…

Раньше здоровые новорожденные по шкале Апгар получали 10 баллов. Сегодня нет детей с 10 баллами. Большинство младенцев рождается с показателем 7–8 баллов, а это пограничное состояние – психически, физиологически; 6 баллов – это уже грубая патология. Сегодня в каждом учреждении, в каждой школе, детском саду есть логопед. Когда это было? Был один логопедический детский сад, куда со всего района собирались детки. Если раньше леворуких детей было один на тысячу, сегодня из 16 человек четверо леворуких. Я не говорю о том, что они плохие, они очень хорошие, талантливые, но они сензитивные, им трудно жить. Они очень ранимые, подчас невротичные детки. Откуда вся эта патология? Это мы, это от нас. Что читаем? Куда смотрим?

Татьяна Владимировна Воробьева     

Сегодня и сейчас – до 7 лет – вкладываем, вкладываем, вкладываем всеми силами души. В 12 лет – вкладываем. В 15 лет – держим за руку. Держим! Хотя они вырываются, все, вы – уже не авторитет. А мы только одно: «Я могу помочь?» Я здесь, рядом. Не навязываем, не лезем, не раздираем детскую душу. Какой он пошел? Что у него на лице? Мы все-все видим. Всегда это нужно видеть, никогда не отпускать руку. В детстве – прямо: я воспитываю тебя. В 13–15 лет – косвенно: я все вижу, все понимаю, всегда готова быть с тобой, помочь, всеми путями. Вот эта готовность родительская – это то, что потом приведет ребенка не в подворотню, а в дом, к тем, кто готов его выслушать, принять. Каким угодно – но принять. Поэтому не отпускаем руку. Женился – вот тогда отпустили. Теперь дети – наши, а воля – ваша.