«Служу Богу и людям»

Протоиерей Василий Ермаков

3 февраля мы вспоминаем протоиерея Василия Ермакова: со дня его блаженной кончины прошло уже 12 лет.

С 1981 года и до своего преставления батюшка служил в кладбищенском храме во имя святого Серафима Саровского, и сюда шли и шли люди. Приходили, чтобы получить совет, выбраться из тяжелой жизненной ситуации. Многие до этого никогда не переступали порог храма, но слышали, что «петербургский старец» имеет дар рассуждения и готов помочь каждому. Сам отец Василий не считал себя старцем, но охотно шел навстречу людям. Эту теплоту, участие и живой интерес они не забудут никогда.

Школа отца Василия

Иерей Михаил Преображенский, настоятель строящегося храма святителя Спиридона Тримифунтского (поселок Красная Заря) и храма святого князя Владимира (поселок им. Свердлова, Всеволожский район, Ленинградская область):

– Я с батюшкой около пятнадцати лет общался. Стоял рядом с ним как диакон. Десять лет служил с ним вместе. Он меня всему научил. Как пред Богом стоять, как молиться правильно. Как каяться. Что-то из того, что говорил отец Василий, я понял со временем – пришло с годами: большое видится на расстоянии. Когда тебе простые слова говорят, ты их слышишь, но что они значат, не сразу понимаешь.

Отец Василий показал и как нужно служить. Как нужно правило читать. Как нужно на службу приходить рано. Как нужно вечером не торопиться домой и сперва отпустить людей, а потом уже своими делами заниматься.

Иерей Михаил Преображенский

У отца Василия школа была – хорошая, воспринятая еще от дореволюционных священников. И это все он передавал молодым. А главный урок простой: все, что Бог посылает, – принимать. Жить в сложившихся обстоятельствах, стоять, терпеть, смиряться перед обстоятельствами. И еще – молчать.

Батюшка очень любил людей, и каждый думал, что его он любит больше всех. Скольких людей я встречал, у всех такое ощущение.

Я постоянно чувствую поддержку отца Василия. Когда мне трудно, я батюшку поминаю – и мне становится легче.

Путеводная звезда к пастырскому служению

Протоиерей Андрей Битюков, настоятель Санкт-Петербургского храма во имя святой мученицы Раисы Александрийской при Институте детской гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачёвой:

– Впервые об отце Василии я услышал, когда мне было одиннадцать лет. Мы приехали на родину наших предков в Тверскую область. Недалеко была церковь Казанской иконы Божией Матери. И вот мы с мамой и сестрой пришли в этот храм (а я уже был верующим). И я познакомился с тамошним священником, отцом Владимиром, очень светлым батюшкой (ныне он иеромонах Варфоломей – один из первых насельников Ниловой пустыни, что на Селигере). Мы с ним стали переписываться, и батюшка в своих письмах упоминал об отце Василии и настоятельно предлагал пойти к нему для духовного руководства. Даже подробно написал, как к нему проехать. И хотя именно отец Василий Ермаков определил впоследствии мой жизненный путь как священника, пришел я к батюшке не сразу.

А первая встреча с отцом Василием была такая. Я учился в открывшейся в Князь-Владимирском соборе церковно-приходской школе и через какое-то время получил от отца Павла Красноцветова, настоятеля этого собора, предложение помогать в алтаре – мне было тогда тринадцать лет. И вот как-то летом, в праздник (это была летняя Казанская или память князя Владимира) в алтаре нашего храма я и увидел отца Василия. Он был очень веселый, оживленный. Я подошел к нему, передал поклон от тверского батюшки Владимира, отец Василий меня крепко-крепко обнял и сказал: «Приходи ко мне». Но… служба в алтаре Князь-Владимирского собора удерживала меня, потом я перешел во вновь открытый Андреевский собор, где тоже было очень много дел… Я как-то все не мог к отцу Василию приехать.

Вскоре настоятелем Андреевского собора стал протоиерей Михаил Мокрополов, который до этого служил у отца Василия. И отец Василий стал приезжать к нам достаточно часто. Наша новая встреча там была не очень гладкая, батюшка отнесся ко мне уже не так ласково. Стал говорить, что все как-то едины, а этот юноша держится особнячком; может, и креста на нем нет. Ну, в своей манере такой, полушутливой. Потом он меня перекрестил довольно болезненно, чувствительно, так что даже пальцы и ногти уперлись мне в лоб, и снова сказал: «Андрюша, приходи ко мне, я буду очень рад тебя видеть».

Прошло какое-то время, и в нашем храме я встретил девушку, Анастасию, из… Серафимовской церкви. Мы с ней очень сильно подружились. Вскоре стало ясно, что наша дружба – это нечто большее, чем дружба. Когда мы поняли, что хотим быть вместе, я пошел именно к отцу Василию за благословением – просить руки своей будущей матушки. На что отец Василий поднес мне кулак под нос и сказал: «Иди пой!»

Так я стал ходить в Серафимовский храм регулярно, совмещая это со службой в Андреевском соборе. Меня допустили и в алтарь Серафимовского храма, причем с камерой. Отец Василий разрешал себя снимать в алтаре – в той особой сосредоточенной атмосфере, в которой его мало кто видит. Он очень благосклонно к этому относился.

Протоиерей Андрей Битюков

Батюшка радовался, когда я приходил в храм на раннюю службу прежде него. И, безусловно, он берег наши отношения с моей будущей матушкой Анастасией, очень нас, что называется, «видел». Всегда говорил о нас во множественном числе, передавал какие-то маленькие подарочки для нас двоих. Это было нам очень важно, потому что времена были непростые, нам нелегко было общаться вдвоем с этим миром. Многие не приветствовали наши отношения, а отец Василий их поддерживал. И мы эту поддержку очень чувствовали.

Именно от отца Василия я получал благословения на самые важные повороты в своей жизни. Он стал для меня духовным отцом. Благословил учиться в семинарии, а не в мединституте, куда я собирался поступать, отработав на «Скорой помощи». Благословил меня на принятие сана в очень раннем возрасте: в 21 год я стал диаконом. До этого по благословению отца Василия у нас родился сын (а первое время нашего брака у нас с Анастасией детей не было, и я очень волновался по этому поводу). Потом родилось и еще четверо детей.

Мы с отцом Василием жили недалеко друг от друга. И вот как-то после службы, когда я был еще диаконом, отец Василий предложил меня подвезти к дому и во время этой поездки сказал, что мне нужно рукополагаться во священника. Я стал возражать, говорить, что мне всего 23, что я еще очень молод, служу диаконом только год и четыре месяца, что я не справлюсь… Отец Василий на все эти возражения ответил: «Тебе нужно становиться священником. Ничего не бойся. Люби людей».

Мне батюшка часто говорил: «Что ты, Андрюша, ходишь ко мне на тренировку». А я, например, не исповедовался у отца Василия. Но батюшка просил, чтобы я был при том, когда он исповедует, и следил внимательно за тем, что он делает.

Мне было отрадно принимать священный сан в день именин отца Василия – в память святителя Василия Великого. Радость эта усугублялась еще и тем, что рукоположение происходило в храме Трех святителей, который я знал с детства, когда-то помогал расчищать его двор от мусора, был при открытии дверей этого храма. Произошло это, видимо, по молитвам отца Василия.

И особое было чувство, когда батюшки не стало. Мне удалось послужить панихиду, очень-очень рано – в шесть утра, у его гроба, принять участие в отпевании отца Василия.

Этот особый стиль отца Василия, очень внимательный, очень добрый, слегка шутливый с тем, кому это нужно, – для меня пример для подражания. Образ отца Василия – путеводная звезда в моем пастырском служении. Жалею, что не могу многих вопросов с ним обсудить. И это общее сожаление многих его духовных чад.

«Это было знакомство с явлением святости»

Владимир Викторович Дементьев, духовное чадо отца Василия:

– Отец Василий Ермаков – духовный наставник, человек необыкновенной силы. Для меня это было знакомство с явлением святости. Мы в Церковь все приходим с каким-то предварительным опытом, через какую-то встречу. Мы ищем, и наконец эта встреча актуализируется. Встреча с Богом через носителя Христова образа. Человек – образ Божий, но есть еще и подобие Божие. Такая встреча меняет в жизни все, тем более если ты видишь этого человека в течение нескольких лет. Для тебя Церковь, предание, история Церкви облекаются в форму. Уже после ухода отца Василия пришло понимание, что есть и другие приходы, другие формы, богослужебные практики, другое общение священника с народом. Когда с учеными священниками говоришь или читаешь их работы – это одно. А с человеком именно такой огромной духовной силы, как у отца Василия, – это другое.

Всегда поражало слово отца Василия. Настолько мощно и уверенно он говорил. Он знал: ему верят. Вспомним первые слова Евангелия от Иоанна о слове: его слышишь, ощущаешь. Нахождение рядом с таким человеком, как наш батюшка, давало нечто подобное.

Получить его внимание было сложно: на рубеже 2000-х годов этот приход из локального, местного вдруг превратился в совсем иной – такой поток людей хлынул, прослышав об отце Василии.

Церковь там небольшая, а столько народу приходило! Было просто непонятно, как туда все помещались. Но мы привыкли. Наоборот, в этой давке было единение, сплочение. Иногда видишь в конце Литургии, как народ выходит, выходит… казалось бы, ну все, храм опустел, потому что столько народу вышло, но заходишь внутрь, чтобы ко Кресту приложиться, и видишь: церковь-то полна людей! Просто удивительно.

Владимир Викторович Дементьев

У отца Василия был особый взгляд на Церковь, на традицию, унаследованный от священства, к которому он попал, когда пришел служить после войны в Никольский собор. Там он усвоил обычаи и традиции, которые в свою очередь усвоили служившие там у дореволюционных пастырей. И он эти взгляды транслировал. У него был ряд основополагающих моментов. Прежде всего священное, трепетное отношение к Причастию. Это главное Таинство. Он всегда боролся с неправильным пониманием Причастия, когда для кого-то Таинство было как таблетка, а кто-то пришел по совету: мол, нужно причаститься. Он всегда очень строго к этому относился.

Каждое воскресение отец Василий к ранней Литургии приходил намного раньше, чем в семь утра. И в это время в храме уже собиралась огромная толпа народа. Придел, где проходила исповедь, был небольшой. Отец Василий после исповеди говорил очень важные проповеди. И чтобы услышать его слова, нужно было приходить в пять утра, в половине шестого, чтобы попасть в этот придел. Остальные стояли в храме – огромная очередь. И отец Василий исповедовал всю службу. Многих людей он мог не допустить к Причастию, но оставлял их рядом: видел, что им надо взбодриться… А кого-то оставлял на позднюю Литургию, которую сам служил.

Представьте только: человеку уже под 80 лет, а он сам исповедует всю раннюю службу, потом сам служит позднюю, а потом еще служит молебен. Еще и беседует с народом. Когда он умер, казалось, что это настолько неожиданно случилось. Видимо, благодать, которая была в нем, ему помогала быть таким необыкновенно бодрым до самых последних мгновений жизни. Это огромный пример мужества. Какой сильный человек! Этот его сильный голос… Сильный!

Он очень внимательно относился к подготовке к Причастию, строго требовал вычитывать все полагающееся правило. И вычитывать не поздно ночью, когда уже голова не соображает, а, например, перед вечерней субботней службой. Народ собирался в храм и читал.

У него была своя школа, свои взгляды на благочестие: храм Божий – училище благочестия. И он рассказывал, как юношей в годы войны, когда открыли в Болхове храм, ходил в церковь: вижу: народ кланяется – и я кланяюсь; вижу: народ прикладывается к иконам – и я прикладываюсь… Говорил: придите к нам, помолитесь, постойте вместе с нами, оглянитесь вокруг – наверняка вам понравится, и вы тоже будете ходить в церковь. Такая школа практического богословия. И главное вот что – говорил: «Я готов с вами работать». Как он сказал одной женщине в интервью: «Ты приходи ко мне, мы с тобой, как в школе, как в начальных классах, все пройдем, все посмотрим, найдем ответы на все вопросы, ты только ходи и смотри на нас». В постсоветской России это было явление удивительное.

Многие испытывали, что благословение отца Василия было сигналом, таким зеленым светом. Если он тебя благословил – а житейских ситуаций всяких множество, когда ты не знаешь, как поступить, – то по благословению батюшки все устроится как надо. И ты всегда знал, что можно спросить батюшку Василия. Правда, народу к нему приходило много, и надо было его ловить – например, по пути, когда он шел в храм или из храма. Но вот интересный момент: когда у тебя был серьезный вопрос, ты всегда получал от батюшки ответ. Помню, как-то очень нужно было посоветоваться, и вот я стою у приходского домика и понимаю, что вряд ли получится, потому что народу так много… Была весна, капель… И вдруг выходит человек и говорит: «Зайдите, батюшка вас ждет». Я был просто поражен!

«Не падайте духом!»

Екатерина Дмитриевна Багрянцева, духовное чадо отца Василия Ермакова:

– 3 февраля исполняется двенадцать лет со дня кончины отца Василия. Но время не властно над памятью о любимом и дорогом человеке. Каждый хранит в своем сердце воспоминания о первой встрече с батюшкой, о той необыкновенной любви, которой он так щедро одаривал нас. Всегда была уверенность в правильности его советов и решений.

Это была светлая и счастливая пора нашей жизни. Несмотря на все трудности и скорби. Он учил нас жить, учил любить и нести радость в своем сердце. «Не падайте духом», – так и слышится его голос. «Я служу Богу и людям. Я на это поставлен Богом», – в этих словах и заключается вся его жизнь.

Екатерина Багрянцева с протоиереем Василием Ермаковым

Феномен отца Василия в его необыкновенной любви, в большом сердце. Господь расширяет сердце человека, и он становится способен полюбить огромное количество людей. Что человека привлекает в другом человеке? Только любовь и только внимание. И только доброта. К пустому колодцу, знаете ли, никто никогда не пойдет, как говорит замечательная русская пословица. Батюшка обладал необыкновенными духовными дарами.

Он, безусловно, был большим патриотом своей Родины. Бесконечно любил Россию. Много писал о Болхове, о России, о ее замечательных местах. Очень любил природу.

Помню, мы сидели как-то с батюшкой. И пришел в храм мужчина, вероятно, в первый раз зашел в церковь… Ему сказали, что есть вот такой священник, хорошо бы с ним поговорить. Батюшка с ним побеседовал, попросил дать ему свои книги, газетные листки со статьями. И этот мужчина сказал: «Я никогда в жизни не встречал такого количества тепла. Он просто душу мою обогрел!» Пища для души – это любовь. Любовь и молитва.