Жить в обществе зомби

Биофизик, специалист в области биоэтики, доктор наук Вирджилиу Георге объясняет, каким опасностям подвергаются люди, пользующиеся социальными сетями онлайн, и как изменяется кора головного мозга детей в результате использования данных технологий.

Автор ряда исследований, в том числе «Влияние телевидения на человеческий разум» и «Порнография – болезнь XXI века», профессор Георге утверждает, что мы живем в период ведения войны против семьи и Церкви – институтов, не позволяющих разрушить общество, каким мы его сегодня знаем. По его мнению, молодых людей подсаживают на нецеломудренный образ жизни, чтобы сделать зависимыми от онлайновых СМИ, через которые ими легче манипулировать. Он утверждает, что мы присутствуем при установлении новой диктатуры коммунизма, насаждаемой на этот раз мягкими инструментами развлечения, манипулирования и политкорректности.

– В последнее время обсуждается опасность манипулирования, исходящая от Фейсбука. Обоснованы ли эти опасения?

– Фейсбук представляется мне по преимуществу инструментом осуществления власти, на данный момент – может, одним из важнейших инструментов манипулирования и контроля над личностью и человеческим сознанием в глобальном масштабе. И это потому, что он знает о тебе почти всё и опосредованно манипулирует тобой через виртуальное сообщество, к которому ты присоединяешься.

Пребывание в Интернете снижает у нас способность к рефлексии

Человек очень чувствителен к точке зрения своего сообщества, ведь он – существо социальное. Задумайтесь: в контексте этих виртуальных сообществ ты не знаешь всех их участников в лицо, у тебя нет прямых контактов с ними. Так что в такое сообщество легко проникнуть и манипулировать точкой зрения всей группы. Это лучший способ контролировать умы. Тем более что есть люди, слабые по части рассудительности, в том смысле, что рассудительность предполагает рефлексию, а наше пребывание в Интернете снижает у нас способность к рефлексии.

– Почему?

– В первую очередь потому, у тебя просто физически нет времени, затем – потому, что ты уже не расположен к рефлексированию, поскольку делаешься пассивным после контакта с виртуальной средой. Ты всё ждешь, что тебя будут стимулировать. Ведь Фейсбук – очень стимулирующая реальность.

Эти средства, и в целом СМИ общества развлечения и потребления, в котором мы живем, задуманы и сконструированы так, чтобы создавать у нас зависимость. Они настолько затягивают, что общая тенденция индивидов, популяции сегодня такова, что люди становятся всё более пассивными, демотивированными, вплоть до депрессии – феномена, получающего распространение во всё большем масштабе. Депрессия считается болезнью будущего, и, согласно статистике, сегодня уже около четверти населения развитых стран страдает ею. Когда доходишь до депрессии, ты уже прошел этап демотивированности. Значительная часть пользователей масс-медиа находится в состоянии демотивированности, поскольку, не имея более сильного стимула, сами не могут выйти из этого состоянии.

– Как же доходят до зависимости?

– Зависимость – это механизм, с помощью которого у человека стимулируется производство дофамина и других нейротрансмиттеров, или, конкретнее, – его внимание и мотивация стимулируются с помощью какого-нибудь внешнего средства, как по нажатию кнопки. Любое поведение, порождающее зависимость, действует по одним и тем же принципам, одним и тем же механизмам, и если у тебя нет доступа к тому поведению или среде, которые вызвали у тебя зависимость, то весьма возможно, что ты перейдешь на другое затягивающее поведение.

Когда манипулируешь мыслями, ты гормонально, биологически манипулируешь индивидом

Хорошо известно, что кто бросает наркотики, те начинают больше курить. А бросить курить резко они не могут, потому что еще нуждаются в чем-то, что поддерживало бы в них прежний уровень возбуждения нейротрансмиттеров. Всё сводится к нейротрансмиттерам. И всё очень связано. Начиная с органического уровня, проходя через неврологический уровень, доходят до психического уровня. Всё происходящее на психическом уровне имеет компонент неврологический и компонент органический, гормональный. Поэтому, когда манипулируешь мыслями, ты манипулируешь не только мыслями, но и состояниями духа, ты гормонально, биологически манипулируешь индивидом.

– У нас в Румынии уже несколько лет существуют протестные движения, пропагандируемые через онлайновые СМИ. В чем их суть?

– С идеологической точки зрения, то, в чем мы сегодня живем, – это новый вид коммунизма. Значительная часть тех, кого называют тефелистами^[1], исполнены благих намерений, но ими манипулируют. Они, несчастные (многие из них), не понимают, что, борясь против Церкви, борясь против каких-то ценностей и иерархий, они на самом деле борются против истины. Сейчас очень много таких, кто не понимает, что делает. Борются против Церкви, потому что сейчас это модно. А кто отдает себе отчет в том, что сегодня мы имеем дело с теми же медийными стратегиями и антицерковными лозунгами, которые применялись в 1948–1954 годы? «Попы – воры», «Церковь – пережиток прошлого», «Наука доказала…» невесть что и т.д. И если тогда лучших представителей науки и культуры гноили в тюрьмах, то сегодня их в лучшем случае ни во что не ставят, а то и травят в СМИ.

«За селфи скрывается низкая самооценка»

– Что вы думаете о моде на селфи?

– Она связана с нарциссизмом. Исследованиями показано, что она порождается нарциссизмом.

– Не скрывается ли за ней тоска, депрессия тех, кто себя фотографирует?

– За ней скрывается низкая самооценка. Интернет создает анонимный, но публичный образ жизни. Публичный в смысле картинки, однако в своей жизни, в своем реальном существовании ты анонимен. Этот факт сильно фрустрирует и вызывает у человека заниженную самооценку. Ты чувствуешь, что ты никто, что ты не некто: независимо от того, тысяча ли у тебя лайков или две тысячи, ты знаешь, что, как только войдешь в реальное сообщество, ничего собой представлять не будешь. Чем активнее мое пребывание в виртуальной среде, тем более изможденным, более потерянным оказываюсь я в своем реальном пространстве.

Виртуальная среда порождает огромное снижение уважения к себе, а на этом фоне возникает психологическая уязвимость, которая становится почвой для развития зависимостей, когда я прибегаю к чему-то, чтобы избавиться от той гнетущей мысли, что я никто, – мысли, от которой бессознательно страдает огромная часть нынешней молодежи. А тогда мой единственный шанс – продемонстрировать себя на селфи остальным, чтобы они своим отношением ко мне убедили меня, что я – некто.

– Ты всё равно что не существуешь, если не сделал селфи в каком-нибудь знаменитом месте…

– Все комплексы превосходства связаны с комплексами неполноценности. Когда видишь кого-нибудь, желающего продемонстрировать что-то, знай, что у него есть проблема. Аристократ, человек сильный никогда не ощущает потребности в том, чтобы продемонстрировать свою силу, он не показывает своих мускулов, потому что ему незачем это делать. А человек слабый делает всё возможное, чтобы показать, что он сильный, это его шанс.

Люди уже не выдерживают пребывания в реальном сообществе и разговоров лицом к лицу

– Можно ли сделать вывод, что за этой модой на селфи скрываются слабые люди?

– Вне всякого сомнения, слабые психологически. Парадокс в том, что, всё больше находясь в виртуальной среде, ты ослабеваешь психологически, потому что больше не осознаёшь каких-то существенных вещей в реальной жизни. Приведу вам пример. Успешность в реальной жизни связана с реальным опытом. Я не могу сидеть в Интернете целыми днями и иметь успех в реальной жизни, поскольку утрачиваю способность адаптироваться. У этих молодых людей уже нет способности адаптироваться к новым ситуациям. Развитие разумности основано на росте показателя адаптируемости к новым ситуациям. Когда у меня нет опыта на реальном уровне, мир становится для меня пугающим, он непознан. Люди уже не выдерживают пребывания в реальном сообществе и разговоров лицом к лицу, поскольку не могут эмоционально справляться с этим.

– Дело доходит и до агрессивного отношения по этой причине?

– Да, и это проявление фрустраций. Да, человек, зависимый от масс-медиа, вспыльчив.

– Служит ли это объяснением того, что учащаются случаи, когда мужчины становятся агрессивными по отношению к женщинам?

– Здесь надо вспомнить, что всё больше мужчин занимается просмотром порнографии, а это не только снижает у них самоуважение, но и делает их поведение очень зажатым, хоть зачастую и агрессивным по отношению к женщинам. Они замкнуты в собственных фантазиях, не умеют вести себя с девушками, не умеют их покорять, не умеют управлять своими эмоциями по отношению к девушке. Когда видят ее, у них резко возрастает уровень возбужденности, потому что они проецируют на нее свои фантазии, вызываемые порнографией. И бросаются на нее. Я знал таких людей, мне рассказывали, что они не могут себя сдерживать, потому что им кажется, что девушки, которые им встречаются, уже хотят этого. И всё это оттого, что порнографические фильмы проецируют это в их уме.

Дело тут заходит очень далеко, потому что фантазии получают в человеческом уме автономию, будучи связаны с желанием и возбуждением. Центр сексуального желания располагается в гипоталамусе, там же, где голод и жажда. Поэтому над человеком имеют власть сексуальные образы, особенно в случае мужчин. Большинство занимающихся просмотром порнографии мастурбируют, а это порождает в них чувство вины и снижает уровень тестостерона, они теряют мужскую напористость. Практически они уже не мужчины в полном смысле этого слова. Исследования показывают, что пропорционально учащению сексуальных актов снижается уровень тестостерона у мужчин и возрастает у женщин. Таким образом, промискуитет^[2] феминизирует мужчин и маскулинизирует женщин.

– Мужчины и женщины меняются ролями?

– В обществе, где разврат достигает широких масштабов, мужчины феминизируются, а женщины маскулинизируются. Женщины становятся активным фактором, а мужчины – пассивным. Они практически не проявляют себя как мужчины, не проявляют инициативы в отношениях, а если и проявляют, то делают это совершенно неестественно, непривлекательно для женщины, поскольку она чувствует, что ему нет никакого дела до нее как личности, а женщине хочется эмоциональных отношений, не только секса. Одного секса хотят только женщины, деградировавшие от злоупотребления порнографией и промискуитетом, да и им, если посмотреть на них внимательней, тоже хочется эмоциональной связи.

«Мы всё больше приближаемся к тому, чтобы жить в обществе зомби»

– Новые технологии, социальные сети, смартфоны стали чем-то нормальным и для детей. Они им как-то вредят?

– В период развития мозга, который проходит в три этапа (1 год – 6 лет, 6–12 лет, 12 лет – 21 год), формируются нейронные сети. Речь тут не столько о нейрогенезе – формировании новых нейронов, сколько об их сетях, взаимосвязях. Эти взаимосвязи зависят от опыта, особенно от того опыта, который повторяется. Опыт, повторяющийся много раз, порождает резистентную, мощную структуру в коре головного мозга. А наша корковая деятельность имеет тенденцию к тому, чтобы следовать по наиболее проторенным дорожкам, то есть по привычкам, запечатлевшимся в мозгу. Когда я создаю у ребенка повторяющийся опыт, который оставляет глубокий след в коре его головного мозга, я должен сознавать, что он становится таким. Все эти опыты моделируют мозг ребенка, личность, то, как он будет мыслить, чувствовать, существовать.

Мы имеем дело с новым типом коры головного мозга – запрограммированной через контакт с масс-медиа​

– В чем отличие между ребенком, переживающим реальные жизненные опыты, и тем, чья жизнь проходит в виртуальном пространстве?

– Мозг нынешних детей, проводящих много времени в виртуальном пространстве, отличается от мозга детей прошлых нескольких поколений. У него имеются некоторые особенности. В Америке было замечено, что мальчики отстают от девочек на всех уровнях обучения, начиная с дошкольного до послеуниверситетского. Чего не было несколько десятилетий тому назад. Четверо из пяти детей с проблемами гиперактивности – это мальчики. Они несдержанны в выражениях при личном общении, обладают определенным уровнем раздражительности и т.д. Спрашивается: почему? Ответ, данный бывшим президентом Американской психологической ассоциации Полом Зимбардо, таков, что 10.000 с лишним часов, проведенных перед экраном с компьютерными играми или порнографией, моделируют у них такую кору головного мозга, которая отвечает лишь на следующие стимулы: изменение, новизна, возбуждение. Если этих стимулов нет, они не отвечают.

Таким образом, мы имеем дело с новым типом коры головного мозга – настроенной, запрограммированной через контакт с масс-медиа, особенно с картинами жестокости, с компьютерными играми и порнографией, – которая ограничивается работой при специфических и немногочисленных стимулах, что означает существенную инвалидность индивида.

– Отсюда проистекает эта тенденция молодых людей к тому, чтобы испытывать тоску?

– Да, потому что они чувствуют, что больше не могут жить, больше не могут стимулировать себя сами. Нормальный человек, человек прошлого, жил в стабильной и несколько пассивной по отношению к нам среде. Он интегрировался в мир, живя в нем и взаимодействуя с ним, в то время как наши отношения с новыми масс-медиа являются совершенно пассивными с нашей стороны – в том смысле, что они сами проявляют активность и манипулируют тобой. Даже если я в компьютерной игре нажимаю на мышь, это мое действие в какой-то степени предсказуемо, поскольку соответствует ожиданиям машины. Если я захожу на другой сайт, с порнографическим фильмом, то делаю это потому, что меня притягивает другой стимул, более сильный: это ответ на мою потребность в наркотике, это никак не связано с моим участием. Я в этом участии не представлен.

Таким образом, эти СМИ делают не что иное, как снижают уровень человеческого взаимодействия, и мы всё больше приближаемся к тому, чтобы жить в обществе зомби. Сейчас есть индивиды, у которых нет мотивации, нет желания участвовать ни в какой деятельности. Спрашиваешь детей, что они делают, а они отвечают, что скучают.

– А является ли это чувство чем-то новым? Разве в прошлом дети не скучали?

– Ребенок не может скучать, потому что он обладает высоким динамизмом, свойственным его возрасту, он испытывает потребность учиться на опыте. Когда ребенок говорит, что скучает, это значит, что у него ампутирована эта способность познавать, чтобы развиваться, поскольку наша потребность познавать, особенно у детей, тесно связана с развитием коры головного мозга, мышления. Они больше не желают развиваться как человеческие существа.

«Полицейское государство заменено государством магическим»

– Сценарии, о которых вы говорите, кажутся верным способом разрушения общества, каким мы его сегодня знаем…

– Кулиану тоже наводит на эту мысль в своей книге «Эрос и магия в эпоху Возрождения»^[3]. Мне кажется, становится всё более очевидным, что любая современная политика на глобальном уровне руководствуется идеей контролирования популяции, т.е. ограничения ее роста.

– Зачем им это?

– Они исходят из той идеи, что нас много, а земля ограничена, и мы будем драться за еду. О контроле за численностью населения в том смысле, что нас слишком много, говорили еще начиная с середины XIX века. Последние полтора столетия этим были постоянно озабочены определенные СМИ. С моей точки зрения, всё, что связано с сексуальной революцией, является контролированием популяции.

– Тогда следовало бы разрушать и семьи, чтобы преуспеть в этом …

– Имеются даже исследования, в которых просчитаны шаги, по которым надо разрушать семьи. Первый – это разрушить авторитет отца, патриарха. Второй шаг – вырвать женщину из семьи и заставить ее работать, предложить ей карьеру, ведь если она будет оставаться в семье, у ребенка будет поддержка, и его нельзя будет контролировать. А в случае с ребенком используется сексуальность как динамит, взрывающий его инстинкты. Эти теории имели хождение еще с середины ХХ века, они неплохо обобщены в книгах Вильгельма Райха: «Сексуальная революция» (1945), «Массовая психология фашизма» (1946) и др.

– Но почему так важен институт семьи?

– Все исследования по манипулированию показывают, что покуда человек принадлежит к какой-нибудь группе, входит в какую-нибудь иерархию, им невозможно манипулировать, потому что он там комфортно чувствует себя. Группы потому и были заменены социальными сетями, что ими легко манипулировать. Борьба шла против реальных сообществ, а ячейкой такого сообщества и является семья. Человеком с крепкой семьей, это показано исследованиями, вышедшими в 1970–80-е годы, невозможно с легкостью манипулировать, и стресс его тоже не может сбить с ног, потому что у него есть какие-то ценности, какие-то убеждения.

По этой схеме действовали и коммунистические тюрьмы: оторвав от семьи, изолировав, всячески ущемляя человека, чтобы лишить его семьи и веры. Вынудив его оставить их, они получали возможность промыть ему мозги и делать с ним что угодно.

Таким образом, устранение всех психологических опор может рассматриваться как важная стратегия манипулирования человеческим существом. Они делали это, чтобы разрушить всякую психологическую поддержку индивида и делать с ним, что захотят.

– Но все-таки теперь всё выглядит не так уж брутально…

– Да, потому что они поняли, что силой успеха не добьешься. Поэтому полицейское государство было заменено государством магическим, где люди имеют доступ к развлечениям, сексу и наркотикам. Даешь их понемногу индивиду, пока он не сделается зависимым, и тогда у него больше нет свободы, а сказать, что кто-то виноват в его падении, он не может. Так он начинает чувствовать себя виноватым перед самим собой, а это чувство, как клещами, приковывает его к масс-медиа, созданным ими. И порнография здесь – самый действенный инструмент.