В деревенском тихом омуте

Предлагаем вниманию читателей одну из последних работ недавно почившего протоиерея Алексия Новикова, переехавшего с семьей из Санкт-Петербурга в русскую глубинку.

Исаак Левитан. У омута. 1892

Как «просто»: молись, трудись...

Средняя полоса России обезлюдела. Сначала Великая Отечественная война забрала мужчин, почти в полном составе не вернувшихся с войны, она же сожгла, разорвала в клочья деревни и городки, откуда те были родом. Потом, после войны, было «укрупнение» деревень, когда с домов колхозников, не желавших переезжать в большие, «централизованные» деревни, срывали тракторами крыши. Потом развал СССР сделал своё дело, и колхозы-миллионеры, которые тогда за свой счёт благоустраивали жизнь сельчан, не найдя рынков сбыта для своей продукции, развалились, а колхозники поехали в поисках лучшей доли в города-стотысячники, а кто посмелее, и в миллионники.

Так остались псковские, тверские, смоленские, новгородские, вологодские и проч., и проч. русские земли неприкаянными – с разрушающимися домами, церквями, зарастающими полями и спивающимися местными жителями.

Казалось бы, молись, трудись и радуйся. Увы, не так всё просто

По какой-то причине Господь призрел на эти земли, и стали в них понемногу восстанавливаться храмы, причём даже не в городах и городках, рассыпанных по пустыни, а в самых что ни на есть замшелых селах, где осталось от прежней сотни дворов два-три дома с бабушками да домов пять с дачниками. Приехали священники, наскоро рукоположенные в семинариях за 40-дневные курсы, стали совершаться литургии, стало где совершать требы и по праздникам ходить на богослужения. Казалось бы, молись, трудись, надейся и радуйся. Увы, не так всё просто.

И вот тут могут произойти расколы. Хочется сказать – «глубинные», но не мне судить. Берусь только описать процесс и последствия лишь одного раскола, произошедшего на моих глазах. Исключительно на мой сугубо личный взгляд, с максимальными усилиями не осудить, но осознать. С любовью ко всем участникам этой трагедии, с надеждой на уврачевание душевных ран.

Итак.

Небогатое Православие

С убавлением часов апостолами жить проще, чем с их категорическими требованиями жить по-христиански

Местные жители, работники совхозов и колхозов, не очень-то всю свою жизнь участвовали в судьбе Церкви. Бабушки их, безусловно, крестили, и потому они крестили сами своих детей. На Пасху все пекли куличи, красили яйца, дом на Чистый Четверг вычищался до блеска. В Рождество Христово все приходили на ночную службу, когда звёзды в зимнем небе – словно драгоценные камни, и такая тихая торжественность во всём, что невозможно не ощутить причастность к Вечности. На «Илью» не работают, «Медовый», «Яблочный Спас» – освящают выращенное на огороде, «Пётр и Павел час убавил», «Илья-пророк два уволок» – вот, собственно, тот небогатый список ежегодного церковного круга их интересов. Но храм свой отстоят. Не дадут в нём сделать конюшню, клуб или ещё чего похлеще. Будут отмывать, протапливать зимой, приносить букеты цветов и стричь газон.

Потом приезжает священник, которого они столько лет ждали, хранили сокровенные святыни своего храма – от руки переписанные акафисты, вырезанные из журналов литографии икон, вручную вышитые рушники для аналоя и т. п. И по первости прихожан в храме бывает изрядно, но через некоторое время, где как, азарт спадает, и все возвращаются к привычному течению жизни – с убавлением часов апостолами и пророками жить как-то проще, чем с их категорическими требованиями жить по-христиански.

Ещё, в дополнение к этому, совершается Крещение младенцев и отпевание умерших, то есть требы. А так, в повседневности, идёт жизнь, и непростая: многим сельчанам, оказывается, просто не до Бога. То сенокос, то муж на работу в охрану устроился в городе, то корова отелилась и т. д. и т.п. Поверьте – пишу без малейшего осуждения. Жизнь в деревне очень непроста, и быт занимает гораздо большее время, требует гораздо большего внимания, чем в городе. Проверено на себе.

Корову бы ему. А лучше две

И вот, когда прихожан становится всё меньше, на литургии уже причащаются два-три человека, у священника появляется свободное время, чтобы почитать современную православную литературу.

Ибо – потому что!

Тогда он вдруг натыкается на разного рода книги, периодику, Интернет-издания с «единственно правильным толкованием» Православия, а не так, как написано в этих «Богослужебных указаниях». Например, что крестный ход надо совершать посолонь, а не навстречу солнцу, ибо тогда ты идёшь ПРОТИВ солнца, а надо – ЗА; Пасху начинать необходимо не в полночь, а в два часа ночи, просфоры печь на иной закваске. Или, скажем, часы перед литургией надо читать не третий и шестой, а ещё присовокуплять к ним девятый. Ибо – потому что! Или надо петь на службе «Господи, помилуй» столько раз, чтобы вышло стройно, и неважно, что это нарушает ход службы, зато певчие учатся, и когда-нибудь научатся петь складно, иначе зачем учиться на регентских курсах. Или – для полного искупления вины надо всем православным совершить чин покаяния в убийстве Царской Семьи, а что сын за отца не отвечает, так это не касательно данного исторического события. И даже наше Крещение не смывает с нас этого более чем первородного греха. Или что Патриарха на ектениях поминать не нужно, потому что (тут выбор причин огромен), а это, согласно пророчествам смиренного NNN, является знаком последних времен – так в книжках, журналах и настоящих Интернетах написано.

Правила духовного движения: восклицательные знаки вместо запретительных

Нет рассуждения, а есть новоначальное рвение – спастись раз и навсегда

Таких «или» можно насчитать даже не единицы – десятки вариантов. Благо, развитие информационных носителей активно этому способствует. «Благо» ли... А еще предстоящему расколу способствует слабое знание Закона Божия, законов логики и законов бытия некоторыми священниками, что приехали в деревенские храмы для служения народу. Но местный народ не очень-то ходит для оповещения о последних откровениях в области апостасии и эсхатологии. И надо как-то выходить из этой ситуации. В результате создаётся некий призыв-откровение и отправляется в газеты определённого толка, где в разделе объявлений и публикуется: «Спасайтесь, православные! В городах вы погубите свою душу. Продайте жильё, избавьтесь от довлеющих над вами родственников, своею кажущеюся разумностью, а на самом деле мiролюбием не дающих вам спастись! Бросьте работу, семью, друзей – приезжайте к нам! У нас тут много заброшенных домов, и спасёте вы себя только здесь! Посреди пустошей средней полосы России!» Чем больше восклицательных знаков, тем лучше.

И люди бросают всё, действительно всё, и едут за тысячи километров, чтобы спасти свою душу. Благой порыв. Благой помысл. Путь выстлан. Вопрос – куда ведет этот путь? Нет рассуждения, а есть новоначальное рвение – спастись раз и навсегда.

Халабудова праведность

Тишина и запустение земель русского Нечерноземья дают чудесный шанс для расцвета еретичества внутри и без того хрупкой Церкви нынешних дней. Никто не доедет до твоей Халабудовки, чтобы проверить, как ты служишь литургию. А если доедет, так в этот раз ты можешь послужить как требуется. Скрестив наудачу пальцы – reservatio mentalis. Но обычно ты либо болен, и архиерей, жалея тебя, отменяет свой приезд, либо тебе нечем принять благочинного, либо ты вообще не собирался служить в этот день, так с какой же стати?

И всегда, абсолютно всегда эти разносчики ереси знают, где и в каком храме служит сочувствующий их взглядам батюшка. И если в одном месте, о ужас, идёт проверка по доносам противников (о, кто же эти низкие людишки?!), то всегда есть возможность уехать в другой храм, неподалёку, километров за 150 от нашего, чтобы отслужить литургию «как положено»: без электричества, при свечах, не исповедуясь перед Причастием (а можно же сказать, что недавно исповедовался в другом храме – кто будет проверять?), выкидывая свой ИНН и паспортные данные – так, чтобы ни один бес не пролез в твою душу. И твой пастырь будет доволен. И даст тебе книжек на прочтение, чтобы ты уверился в своей особенности, правоте и общем неправедном пути Православия, которое по гордости своей не понимает верности твоего мнения. Подкреплённого статьями в газетах и фильмами на компакт-дисках. В свободном доступе, заметьте.

И вот уже и «подвиг» сформировался: встать затемно, проехать по ужасным грунтовым дорогам те самые 150 км, отстоять литургию натощак, потом съесть коврижку и отправиться домой, ещё 150 км. Упасть на кровать от физического бессилия, но при этом ощущать причастность к чему-то потаённому и высокому. Но главное – особому. Ты – особенный. Ты чувствуешь потребность в «подвиге» ещё и ещё раз. А те, кто ездит в соседнюю деревню, где храм отапливается электрическими нагревателями, – так это продавшие душу диаволу (да, не стесняясь – так их, так!) безнадёжные братья и сестры, меченные цифрами в паспортах и ИНН. И не очень-то, впрочем, они нам братья. А уж тем более сестры.

Грустный вывод

Протоиерей Алексий Новиков

С одной стороны, в селе есть местные жители, которые лучше батюшки знают, как крестить, соборовать и отпевать, но никогда не ходят на службу, кроме половины двунадесятых праздников. С другой стороны, есть те, кто приехал за спасением своей души, грешной, но не смиренной. Продавшие всё, что было за душой, чтобы купить здесь избушку, машину и скотину для спасения и «подвига» осознания своей особенности.

Иногда в местных деревнях появляются те, кто приехал сюда просто жить. Чаще всего это люди не воцерковлённые вовсе, потому о наличии действующего храма они знают, но туда не ходят. Все эти бури в стакане их счастливо минуют. Они живут спокойной деревенской жизнью, точно так же, как и другие переселенцы, заводят хозяйство, но не для спасения души, а для наполнения желудка. Однако места эти устроены таким чудесным образом, что, поживя здесь год-другой, невозможно не начать думать о Божественном Промысле, наблюдая вплотную живую природу, смену времён года, беспомощность человека перед стихиями. Что-то меняется в душах людей, и они начинают поиски. Кто-то уходит в новомодное язычество, но большая часть находит Православие. И начинает ходить в церковь. Где их ждут новые веяния, «тайные знания» и правила, которых нет нигде, кроме нескольких церквей в округе.

Остерегайтесь производящих разделения и соблазны

Самое чудовищное, что может произойти с прихожанином, – это погружение в ересь

Самое чудовищное, что может произойти с новым прихожанином, – это погружение в ересь. Гордыня сакральных познаний поглощает его без остатка. Он не исповедуется, либо делает это только у «своего» священника, «в другой церкви, в другом городе» – когда спросят напрямую, за секунду до Причастия. Он наполнен бурлящей злобой по отношению к «попам на мерседесах», у него какие-то мелочные придирки к канонам Православия, которые он именно поэтому и не соблюдает. И он отравляет своей ненавистью всех близких и родных людей, распространяя эту заразу вглубь и вширь.

А горе-священник в маленькой деревенской церквушке продолжает нести свою службу, понемногу становясь чуть ли не мучеником во славу истинного Православия, и уж просветленным старцем – точно. Неведение церковного руководства объясняется, в том числе, обычным для русского человека нежеланием выносить сор из избы. Мол, ну чего там отец NN может начудить: просто забавный дедушка, иногда совершающий ошибки по незнанию. Мы ему укажем, и он тотчас исправится, и всё будет чинно-благородно, по-старому. Ан нет. На «проверочных» богослужениях всё идёт по Уставу, но стоит остаться одному – и всё возвращается на круги своя. И усугубляется каждой новой статьёй в журналах «истинной веры», прямо запрещённых соборным разумом Церкви, как вредные для души. Но ведь «запрещают – значит, мы на верном пути»! Мученическом и спасительном! И всё виток за витком, год за годом становится страшнее и тяжелее. Пока Господь уже не может больше попускать, и происходит прорыв гнойника.

«Запрещают – значит, мы на верном пути»! Мученическом и спасительном!

Наблюдая с тревогой и скорбью такие «подвиги», превращающие тихую пристань русского села в тихий и очень опасный омут, вспоминаю слова священномученика Илариона (Троицкого):

«Церковь едина, и одна она только имеет всю полноту благодатных даров Святого Духа. Кто и каким бы образом ни отступал от Церкви – в ересь, в раскол, в самочинное сборище, – он теряет причастие благодати Божией».

«Знаем мы и убеждены в том, что отпадение от Церкви в раскол ли, в ересь ли, в сектантство ли – есть полная погибель и духовная смерть. Для нас нет христианства вне Церкви. Если Христос создал Церковь и Церковь – Тело Его, то оторваться от Тела Его – значит умереть».