Поп, гармонь и Гоша с Сашей

Утро в Брейтово выдалось интересным. Отец Анатолий стоял во дворе и внимательно рассматривал теннисную ракетку, крутил в руках и вздыхал: «Хм, подойдет – не подойдет?» Вот те раз, думаю, до чего приходская жизнь дошла в Брейтовском благочинии! В теннис играть начали. И ладно бы в настольный, так ведь нет – в самый что ни на есть большой. Корт-то у них где? А играет он, интересно, в шортах и майке или в скуфье и подряснике?

Протоиерей держит в руках теннисную ракетку и жалуется на отсутствие батареек

Священник услышал мое удивленное кряканье: «О, смотри, что у меня есть. В самый раз для деревни. Хорошая штука, только батарейки кончились!»

Всё. «Нано-теннис» какой-то. Протоиерей держит в руках теннисную ракетку, считает, что здорово она подходит для жизни в деревне, и жалуется на отсутствие батареек. Но утро ясное, голова тоже – вчера если что и было, то только баня с чаем, поэтому болеть голове не с чего, и когнитивно диссонировать ей, головушке, не пристало.

Деревушку Михайловское, где живут Гоша и Саша, трудно назвать деревней. Скорее, это то, что осталось от некогда крепкого села: пара-тройка жилых хиленьких домов, несколько оживающих с приходом весны дачных домиков, а дальше – унылая, беспросветная разруха. Покалеченный колодец возле идеальной по форме ели. Вдали блестит на солнце речка Сить, ей вторит купол восстановленного храма Михаила Архангела – это уже Семеновское, село покрупнее. А единственный крепкий, основательный дом здесь, в не-пушкинском Михайловском, – тот самый, где живут друзья.

Купили дом совсем недавно, тут свою роль сыграла «жилищная программа» отца Анатолия: взяли в Михайловском, прямо на берегу легендарной Сити, покореженный домишко за бесценок. Священник такие дома всем желающим предлагает: «Больно смотреть, как умирает русская деревня. У тебя руки к тому месту прилажены? – Вот и покупай дом за десять рублей, стройся, ремонтируй, живи. Так, глядишь, и народу в деревнях наших прибавится. Хоть и капля в море, но все-таки». Кончилось все тем, что купили аж два дома: один – Саниной семье, другой – Гошиной. Но восстанавливать-строить решили по порядку: сначала строят Гошин дом, потом Санин. Или наоборот. Никто не в обиде, похоже.

Пара-тройка жилых домов, несколько дачных домиков, а дальше – беспросветная разруха

Поскольку у друзей руки очень даже к тому месту прилажены, они и взялись за обустройство нового жилища. Сказали семьям в столице, что дело пахнет хорошей дачей, собрали инструменты и приехали в Михайловское. За несколько месяцев дом приосанился, а внутренней отделке позавидовали бы царские палаты, наверное: основательно, добротно, не без творческой фантазии. Короче, настоящий русский дом. И дух в нем очень даже русский: друзья в честь встречи накрывают на стол, еда из печи, сам ее запах уже сытный. Но на одних запахах-ароматах долго не продержишься, несмотря на все славянофильство, поэтому Саша с Гошей усадили побыстрее всю честную компанию за трапезу.

В честь приезда друзей со Святой земли отец Анатолий торжественно вручил им ту самую «нано-ракетку» – восторгу и шуткам не было конца. Ракетка отправилась… под новогоднюю елку, которую Саша и Гоша категорически отказываются убирать из избы, несмотря на вообще-то позднюю весну: «Так интереснее. Да и экономнее. Зачем каждый год новую ставить – пусть эта стоит!» – это, похоже, единственная дань холостяцкой жизни. Всё остальное, повторюсь, являет собой пример бережного, а то и трепетного отношения к дому и настоящего хозяйственного взгляда на окружающую действительность.

Саша – украинец, Гоша – русский. Один с Западной Украины, другой из Москвы

Саша – украинец, Гоша – русский. Один с Западной Украины, другой из Москвы. А может, и наоборот. «Я их все время путаю, – говорит отец Анатолий. – Да и какая разница?» Ребята хохочут: «Как это ‟какая разница”? Саня несколько лет не мог русский паспорт получить – сами же, отец Анатолий, и помогали! Помните, как все на ушах стояли, пока гражданство не оформили?» Священник вздыхает: «Да уж. У нас нормальным людям сложно стать гражданами».

За столом друзья и рассказали о своей поездке на Святую землю. По делам ездили, на три аж месяца. Уехали сразу после Рождества – теперь понятно, почему елка не убрана. А ездили они для того, чтобы помочь тамошним монастырям избавиться от вредной растительности, разрушающей стены. Какая-то редкая у них специальность – древорубы. Нужно было помочь монастырским зданиям: убрать корни из стен, привести в порядок сады, кое-где и подстричь деревья, облагородить. Работали как обычно, то есть на совесть, и в монастырях, узнав, что есть такие профессионалы, становились в очередь, просили ребят поработать то в одном скиту, то в другом. «Получилось что-то похожее на путешествие Иоанна Мосха по Палестине, – говорят. – Хоть еще один «Луг духовный» пиши! Только писатели из нас не очень. А вот с деревом работать – это пожалуйста».

Домой тянуло со страшной силой. «С родной сторонушки и ворона мила, и редкая птица долетит до середины Иордана», – под общий хохот выдал Гоша. Потом, посерьезнев, друзья сказали, что душа истосковалась по России – по этой вот глуши, по скромной Сити, по церквушке в Семеновском. Оказывается, ее они тоже помогали восстанавливать. «Жаль только, что народу в ней мало! Храм вроде бы есть, службы идут, а людей на них мало. Для кого и церковь восстанавливали…». – «Мало! – кипит отец Анатолий. – Да бывает, что и вообще никого. Зайдут на Пасху, свечку поставят – и всё! Как мы можем вернуться в Святую Русь, если храмы есть, а людей в них нет? Одними стенами да куполами православным не станешь! Это как вы корни из монастырских стен вырывали – так же надо и из наших душ корни зла выкорчевывать. Корни зла и забывчивости» – «Вот и будем в храм ходить, пока тут живем. Потом, глядишь, и семьи перевезем – прихожан побольше станет. Но все равно грустно».

Река Сить

Потом кто-то вспомнил веселый случай, байку – стало полегче. А потом отец Анатолий потребовал гармонь, и от грусти не осталось никакого следа.