Замечания к отзыву священника Георгия Максимова на проект катехизиса Русской Православной Церкви

Протоиерей Андрей Новиков

«Исправлять этот текст все равно что лечить покойника… попытка создания Нового катехизиса полностью провалилась… Это как если бы вы заказали написать естественнонаучную статью, а вам принесли стишок про Чижика-Пыжика… унести с глаз долой… разве это не полный провал?.. нечитаемый “кирпич”, один вид которого будет отпугивать целевую аудиторию… получилась просто грубо слепленная химера из посредственного справочника, недоделанной библейской симфонии и официозного доклада… издевательство над читателем… Помню, одна пожилая поэтесса уверяла меня, что пишет стихи исключительно по вдохновению от Бога: “Каждая строчка в них – от Него, не моя”. А стихи-то были дрянные-предрянные! Хотелось сказать ей, что у Господа получились бы точно лучше, но не стал, пожалел старушку. Авторов “проекта” жалеть не буду… текст всё равно останется бездарным…» и т.п. Священник Г. Максимов прямо признаёт, что один из абзацев его текста является шуткой (весьма неуместной и неприличной, отметим).

Грубый, подчас даже развязный тон отца Георгия указывает на то, что подготовленный им текст – вовсе не отзыв, а некая сумма накипевшего гнева, который он решил излить как на Синодальную библейско-богословскую комиссию, так и на священноначалие, участвовавшее в подготовке и публикации проекта Катехизиса РПЦ. Он рекомендует вообще не принимать текст нового Катехизиса, а проявить «смирение», признав, что «в нашей Церкви не осталось богословов».

В связи с этим хотелось бы указать на историю создания предложенного к общецерковному обсуждению проекта. Он является не прихотью Синодальной библейско-богословской комиссии или отдельных ее членов, а реализацией решения Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2008 года и поручения Священного Синода, данного в 2009 году. Над текстом трудились как члены СББК, так и профессура духовных академий. И дело не в том, что кто-то из них якобы пытается «превзойти наших великих отцов прошлого», а в том, что Церковь посчитала необходимым поставить задачу создания вероучительного документа в данное время. И эта Церковь – та же самая Церковь Христова, Церковь великих отцов.

Благословив опубликовать проект Катехизиса для обсуждения, Его Святейшество ясно дал понять, что текст документа открыт для доработки и изменений. Насколько мне известно, отзывов, в том числе критических по отношению к различным разделам проекта, составлено уже немало. Являясь участником работы над ним в комиссии, могу с уверенностью предположить, что конструктивная озабоченность будет учтена. Однако отец Георгий проявляет не конструктивность. Он несдержанно оскорбляет членов СББК, многие из которых десятилетиями трудятся на богословской ниве и снискали заслуженное общецерковное уважение, обвиняя их не только в некомпетентности, но и в модернизме, обновленчестве, желании подогнать учение Церкви под мнение либеральной общественности. Раз за разом отец Георгий вкладывает в головы членов СББК какие-то странные мысли, буквально «цитируя» скрытые подтексты положений проекта Катехизиса РПЦ, которыми якобы руководствовались его авторы в стремлении то подстроиться под мнение иноверцев и либеральной интеллигенции, то обмануть неискушенного православного верующего. Вынужден констатировать: такой приём отца Георгия есть не что иное, как манипулирование своим читателем. Надеюсь, не сознательное.

Позволю себе вернуться к собственному опыту участия в дискуссии при написании проекта Катехизиса. Если принимать предложенную отцом Георгием дистинкцию либералов и консерваторов, я всегда стремлюсь отстаивать консервативную точку зрения, а точнее – считаю, что в богословии (и не только) необходимо любую позицию основывать на учении святых отцов Православной Церкви. Так вот, в процессе обсуждения проекта Катехизиса мною неоднократно вносились поправки, критические замечания, предложения. Подавляющее большинство из них были учтены. Кстати, считаю необходимым отметить, что со стороны председателя комиссии не оказывалось никакого давления, работа шла в максимально конструктивном ключе.

Теперь хотелось бы рассмотреть некоторые из критических замечаний отца Георгия к тексту обсуждаемого документа, отделив их от эмоциональной составляющей его отзыва.

Прежде всего считаю своим долгом остановиться на претензии к следующему предложению проекта Катехизиса: «Вероучительные сочинения XVII–XIX веков, иногда называемые “символическими книгами”, обладают авторитетом в той мере, в какой они соответствуют учению святых отцов и учителей Древней Церкви». Дело в том, что такая позиция, названная отцом Георгием «издевательством над читателем», была зафиксирована во многом в результате моих замечаний. Убежден, что при глубоко почтительном отношении к большинству символических книг, некоторые положения одной из них мы не можем признать соответствующими святоотеческому учению и рассматривать в качестве безусловного авторитета для православного христианина. Речь идет о Послании Восточных Патриархов 1723 года. В этом послании содержатся два весьма сомнительных тезиса, которые никак не могут быть приняты в качестве общецерковного учения: 1) о том, что не всем мирянам можно читать Священное Писание и 2) о том, что еретики «получили крещение совершенное». Так что ограничение авторитета вероучительных сочинений XVII–XIX веков их соответствием учению святых отцов имеет под собой отнюдь не либеральное или модернистское основание.

Что касается претензии отца Георгия к отходу от вопросо-ответной формы Катехизиса и выведения из этого конспирологической теории в отношении тайных намерений членов СББК, то могу сообщить, что одним из первых защитников такого отхода был Аркадий Маркович Малер, известный своей консервативной церковной позицией. Могу также напомнить, что такие святоотеческие вероучительные тексты, как «Огласительные и тайноводственные поучения» святителя Кирилла Иерусалимского и «Точное изложение православной веры» преподобного Иоанна Дамаскина, имеют не вопросо-ответную форму, однако на этом основании вряд ли кто-то решится упрекнуть отцов в нежелании дать конкретное и ясное изложение догматического учения Святой Церкви.

Не могу обойти вниманием странного упрека отца Георгия к объему предполагаемого Катехизиса Русской Церкви. Считаю это чистой придиркой, к сожалению еще раз подтверждающей предвзятое отношение. Многие православные христиане как раз заинтересованы в фундаментальном вероучительном документе, к которому можно было бы в том числе прибегать за исчерпывающим церковным ответом по тому или иному богословскому вопросу.

Если отца Георгия беспокоит соответствие будущего Катехизиса учению святых отцов, то совершенно непонятны претензии к тому, что в критикуемом им тексте слишком много цитат святых отцов! Мне представляется, что не только существующие цитаты нужно сохранить, но еще и добавить там, где их мало или нет вообще.

Или такой пример. Размещение некоторых положений учения Церкви в более подобающих разделах, соединение в одном разделе учения о Богородице, действительно, может быть рациональным предложением. Но это сугубо технический момент, а не повод поглумиться над собратьями и показать свое «превосходство». Другая претензия: словосочетание «Церковь учит», «Церковь верит» звучит в документе очень часто. Можно согласиться с тем, что в некоторых местах возможно обойтись без него. Но вывод отца Георгия о том, что Синодальная библейско-богословская комиссия специально вставляла в текст эти слова, чтобы показать безбожникам и иноверцам, что ее члены таким образом лукаво отделяют себя от Церкви, что на самом деле мыслят совсем иначе, – ничем не обоснованное тяжкое обвинение и оскорбление. «Церковь учит» – значит, что не мы сами от себя учим, а свидетельствуем богодухновенное учение Святой Матери-Церкви. Между прочим, в принятых ранее соборно Церковью документах такое словосочетание также употреблялось, но никому в голову не приходило на этом основании сомневаться в чистоте веры Архиерейских Соборов. Так же как, например, обвинять святого Иоанна Кронштадтского, который писал: «Православная Церковь учит, что единственным побуждением к сотворению мира следует признавать безконечную Благость Творца… Православная Церковь верует также и исповедует, что Евхаристия есть вместе истинная, действительная Жертва».

Есть в замечаниях отца Георгия некоторые богословские аспекты, над которыми следует задуматься. Да, можно откорректировать определение Священного Предания, хотя и в существующем варианте нет никаких скрытых еретических подтекстов. Безусловно, необходимо отказаться от упоминания о «тайне» посмертной участи нехристиан, что входит в противоречие с иными разделами самого же проекта Катехизиса, в которых недвусмысленно указывается, что спасение обретается только в Церкви, что его необходимым условием является вера в Воскресение Христово. Также ошибками текста следует признать упоминание о «преодолении» диавольских искушений Спасителем (действительно, необходимо говорить не о «преодолении», а об «отвержении»), о том, что Боговоплощение стало возможно «благодаря» согласию Пресвятой Девы. Крайне неудачным, допускающим вольные перетолкования является введение в Катехизис различения между «не теряющим значения» и «устаревшим» в творениях святых отцов. Спорной, а потому все же не заслуживающей отражения в таком общецерковном вероучительном документе, как Катехизис, является упомянутая отцом Георгием концепция о частных мнениях отцов Церкви.

Однако, повторюсь, главной проблемой священника Г. Максимова является то, что даже справедливые замечания к тексту проекта Катехизиса он облекает в издевательско-саркастическую форму и сопровождает необоснованными обвинениями Синодальной библейско-богословской комиссии в желании навязать ересь, обновленчество и модернизм – делая это с нескрываемой целью полностью уничтожить саму возможность появления современного Катехизиса Русской Церкви. Не знаю, понимает ли это отец Георгий, но его выходящий за все мыслимые рамки «отзыв» без всякой необходимости вносит смуту в церковную жизнь, уже сеет (судя по комментариям в блогосфере) недоверие к священноначалию. Надеюсь, уважаемому отцу Георгию хватит мужества признать пагубность подобных действий и свернуть с опасной дороги «обличительства», погубившей в истории Церкви немало талантливых богословов.