Божьи искорки. Невыдуманные истории

В издательстве Сретенского монастыря в серии «Современная проза» вышла книга Сергея Пылёва «Божьи искорки. Невыдуманные истории».

Пылёв С. П. Божьи искорки : Невыдуманные истории. — М. : Издательство Сретенского монастыря, 2017. — 192 с. : ил. — (Современная проза).

Невыдуманные истории воронежского прозаика, члена Союза писателей России Сергея Прокофьевича Пылёва объединены одной мыслью. Исповедальные по сути, они представляют собой радостное откровение человека, который видит в течении обыденной жизни ее глубинную соединенность с Небом. Что бы ни случалось с автором этих рассказов, его родными и близкими, коллегами, а порой и вовсе малознакомыми людьми – все проникнуто ощущением Божественного смысла бытия.

Предлагаем вниманию читателей рассказ из нового сборника.

Оконце

Где я только не жил, начиная с моего родного города Коростень и заканчивая нынешним воронежским пристанищем! Но мой главный, стержневой родовой корень был и остается во глубине курских черноземов, в селе Касторное-Восточное. Дядья, племяши тут чуть ли не на каждой улице, да еще за рекой Ушивкой добрая, смиренная тетя Катя с мужем Михалычем, которая была одно время во главе церковной десятки здешнего Успенского храма, построенного еще при Екатерине Великой.

А вот Курской-Коренной иконы Божией Матери «Знамение» в моем домашнем иконостасе я не только не имел, но даже не знал, что такая вообще существует.

Обрел же я ее в конце концов по обстоятельствам печальным, даже горьким. Недавно после смерти моей старенькой тети Кати ее сын Володька передал мне на память матушкин увесистый дряхлый том Библии XIX века в синодальном переводе с облохмаченными уголками, растрескавшимся кожаным корешком затертого переплета и бледно-серым тайным запахом вечности. Вместе с Библией мне предназначались старинная медная лампадка и икона на крашеной фанерке — та самая Курская-Коренная. Я ее впервые увидел: двенадцать едва различимых темных ликов, будто густо закопченных свечным пламенем, среди которых с первого взгляда я признал только Пресвятую Богородицу и Младенца Иисуса.

Вид самый простенький, даже какой-то деревенский: без оклада, явно отпечатана невесть когда на бумаге в ручной литографии и наклеена с перекосом на видавшую виды фанеру, уже всю растрескавшуюся.

Так что под предлогом, что мне еще только предстоит старательно исследовать иконографию нового образа, я не поспешил определить его в свой богатый, сверкающий позолотой и серебряными бликами домашний трехрядный иконостас во всю стену.

Но даже когда я уже хорошо изучил каждую черточку моей Курской-Коренной, все равно не установил ее рядом с другими ликами. Вроде никак не мог найти именно ее, подобающее ей место.

А тут вскоре я по делам оказался в далекой литовской Клайпеде: так судьба моя нелегкая распорядилась. Жил три месяца на чужбине среди костелов. Говорят, были там два православных храма, но никто мне к ним дорогу не показал. Так что выручала лишь вырезанная из карельской березы трехстворчатая икона-складень, верный спутник пилигрима. Но я не раз с печалью вспоминал свой иконостас — и почему-то со все нарастающим чувством вины тетину икону-калечку «Знамение».

Когда настало время возвращения, я всю дорогу взволнованно сидел у окна и с нетерпением ждал, когда замелькают в окнах нашего поезда маковки родных церквушек.

В двери дома чуть ли не вломился — и тотчас к родному иконостасу. Обмахнул себя радостно крестным знамением, но вижу — чего-то для полноты ощущения как будто не хватает в моем просторном трехрядном духовном сооружении. Тут я со смущением спохватился, что моя старенькая, потемневшая, заброшенная Курская-Коренная до сих пор сиротливо обретается в кабинете на столе.

Я пристыженно вошел туда. Огляделся со смущением, но не сразу узнал свою икону. Прежде она была затянута густой протемью, повреждена местами, а теперь словно чудесно обновилась — вся цела-целехонька и радостно светится мягкой матовой голубизной. Я сквозь нее как в окошко глянул на светлый мир Божий. Ни пятнышка мутного. Ожила, матушка, засияла.

Расцеловав икону, я установил ее в общий ряд, будто в семью родную вернул.

Содержание

Вечное поминание

Первая исповедь

Неурочный апостол

Заботник о земле Русской

Чудо-игры

Область греха

Ослепление

Общая вина

Оконце

Связующая нить

Богохульник

Ленин в храме

Второе рождение

Параллельные миры

Зерно веры

Дорога к храму

Первая молитва

Утешитель

В ожидании чуда

«В гостях» у батюшки Серафима

Святой кладезь

Суд небесный и суд земной