От «Мира Дикого Запада» к миру Древней Руси

Алексей Овчаренко

Фестиваль «Времена и эпохи» 2017 года попал в объективы мировых СМИ, после того как Навальный перенес митинг своих сторонников с проспекта Сахарова на Тверскую. Тогда толпа «несогласных» чуть не уничтожила находившуюся там историческую экспозицию «Древняя Русь». Однако, с точки зрения самих реконструкторов, фестиваль гораздо больше запомнился масштабом и своим новым форматом: если раньше зрители приходили в парк Коломенское посмотреть на реконструкцию одной эпохи, то теперь более десятка исторических эпох на целых две недели «переехали» в центр Москвы. Мы беседуем с организатором фестиваля «Времена и эпохи» Алексеем Овчаренко о скандальных событиях на Тверской, итогах нынешнего фестиваля, планах на будущее и о том, что ждёт индустрию выставок в ближайшее время.

«Несогласные» против «Древней Руси»

— Алексей, фестиваль «Времена и эпохи» прославился на весь мир, когда сторонники Навального чуть было не уничтожили историческую площадку «Древней Руси». Каково оказаться в гуще подобных событий?

— В современном мире всё преходяще, не исключение и такие истории. Сегодня обсуждают одно, завтра другое, через неделю о событиях 12 июня на Тверской забудут, и только ребята увезут с собой впечатления как этого, так и предыдущих двенадцати дней. Многие реконструкторы высказались о происшедшем на личных страницах. Думаю, на этом всё закончится, потому что у всех есть свои дела, для многих из нас это просто хобби. Ну, а мы будем делать другие проекты.

— Я, читал, что один из журналистов «New York Times» заявил, что противотанковые ежи на Тверской были поставлены специально против юных демонстрантов. Вы отслеживали какие-то интересные комментарии в прессе?

— Это стандартные методы работы в стиле «фейк-ньюз»: посмотреть картинки и, не разобравшись в них толком, слепить сенсационную новость. Впрочем, хорошо, что история перешла в разряд юмористических.

— На особенно смешном видео НКВД-шник стаскивает с бруствера какого-то дедушку-оппозиционера.

— Да-да (смеется). Вообще-то, это советский пограничник, представитель погранотряда войск НКВД. Бедные НКВД-шники (я имею в виду реконструкторов в их форме) ни за что пострадали. С одной стороны, всё это очень забавно и смешно, а с другой стороны — на тот момент обстановка была весьма накаленная. У меня как организатора была главная боязнь, что образуется давка, потому что слишком много людей напирало на площадку Древней Руси. Была опасность, что задавят детей — как реконструкторских, так и тех, кто пришёл на Тверскую ради фестиваля. Из-за этого, конечно, прибавилось седых волос в бороде и на голове, но, слава Богу, всё обошлось.

— Меня больше всего поразила выдержка реконструкторов.

— А уж как меня поразила!

— Если бы на мою семью попёр какой-то злобный человек, а у меня в руках был меч, пусть и не острый, я бы, скорее всего, не сдержался и врезал кому-то по пятой точке...

— Я очень благодарен ребятам за то, что они сдержались. У них же не только свои дети присутствовали на фестивале — они всех вообще детей спасали, затаскивали в ладью, чтобы их не растоптала бегущая толпа.

​

Вообще сохранять спокойствие, когда разъяренная толпа оскорбляет тебя в лицо и кричит: «Нам пригодится твое оружие!», дорогого стоит. Я сам, будучи реконструктором, знаю, что у ребят не было проблем с тем, чтобы «переключиться на активную жизненную позицию» и кого-то взять за грудки. Ребята в основном с традиционными ценностями и, если надо, всегда готовы подраться: это часть нашей субкультуры. Поэтому хорошо, что они сдержались. Я много раз пересматривал видео из эпицентра событий — с площадки Древней Руси — и не увидел какой-то особой агрессии со стороны реконструкторов, хотя было очевидно, что многие нападавшие хотели именно этого, хотели разгоряченного столкновения.

— Был ли реконструкторам нанесен какой-то существенный урон?

— Нет. Тут история уже начинает обрастать мифологическими подробностями, и каждая сторона делает из этого свою легенду. Как говорится, «легенда превратилась в миф, а потом анекдотов понарассказывали». Объективно: да, горшки побили, палатку помяли.

«Времена и эпохи»` 2017

— Физически никто не пострадал?

— Нет, физически никто не пострадал и в больницу никто не обращался. Для такого крупного праздника, слава Богу, травм оказалось немного, да и помощь оказали прямо на месте: в одном месте кто-то коленку повредил, в другом кто-то споткнулся...

Так что для меня, как человека, который болеет за все это дело, важнейший результат состоял в том, что никто не погиб, что участники фестиваля — как иностранные, так и наши — оставляли хорошие отзывы и благодарили, причем не за один день, а за все двенадцать.

В этом году мы испытывали новый, во многом экспериментальный формат и сами не знали, как он будет воспринят посетителями и реконструкторами, фактически вступая на terra incognita. В общем, учитывая, что фестиваль начался с урагана, а закончился несанкционированным митингом, прошел он успешно.

...и другие форс-мажоры

Ураган в Москве. Начало июня 2017 г.

— Насколько вообще возможно учесть заранее какие-то форс-мажорные обстоятельства? Расставили, скажем, ребята палатки, а тут ба-бах — и погода испортилась, начался ливень с ураганом.

— К этому надо относиться философски. Если ты делаешь мероприятие на открытом воздухе, ты должен быть к этому готов. Прошлые «Времена и эпохи» у нас прошли под проливным дождем. Надо помнить, что самое главное во всем этом — человеческое отношение: как ты относишься к участникам, насколько вникаешь в их положение.

— В начале июня был сильный ураган, он же мог все палатки снести.

— Так и было: у нас унесло несколько палаток, поломало шатры. Для зрителей мероприятия прошли под градом.

— А есть ли какой-то альтернативный сценарий, который заранее прописывается?

— Есть ли «план Б»? Сколько раз ни прописывали — никогда не исполнялся! Это же нелинейная ситуация. В ней главное не то, всё ли ты предусмотрел, — а то, насколько у тебя хорошая команда, которая здесь и сейчас способна адаптироваться на месте. Мне кажется, нам всё удалось.

В таких крупных проектах всегда случается проверка команды на прочность. Кстати, в 2011 году у нас была похожая ситуация с погодой. Мы справились — и тогда, и сейчас.

Без аналогов

«Времена и эпохи»` 2017. Фото: Ратоборцы

— Сколько народу было в этом году? Говорили, одних реконструкторов чуть ли не 10 тысяч.

— Собственно реконструкторов было порядка 6 тысяч человек, из них тысяча — иностранцы. Причем многие были не зарегистрированы — они просто приходили в центр Москвы самоходом. Так что это был один из крупнейших мировых исторических фестивалей. Реконструкторы сменяли друг друга: кто-то приезжал только на свою смену, кто-то уезжал. Испанцы уехали сразу, как закончилась эпоха XVIII века. В следующем году они хотят остаться на все 12 дней.

— Что сопоставимо в мире с «Временами и эпохами»?

— Есть мероприятия, которые нас вдохновляют с организационной точки зрения: это венецианский карнавал и карнавал в Рио. Нам нравится, что какая-то инициатива, начавшись снизу, со временем набрала популярность у всего населения.

Что касается реконструкторских мероприятий, я не знаю ни одного, которое точно соответствовало бы нашему. Большинство из них проходят на полях сражений, где реконструируются известные битвы. А мы в этом году даже название поменяли.

Собрать много эпох, да еще в одном месте, причем в мегаполисе, — задача нетривиальная. Основной смысл фестиваля был в том, что мы собираем всех.

«Времена и эпохи» 2012 г. Коломенское. Фото: М. Поспелова / Православие.Ru

— А зачем? Раньше можно было ежегодно ходить на фестиваль в Коломенское, всё было хорошо и привычно...

— Ну, этот формат тоже остался. Просто мы помимо всего перестали влезать на территорию Коломенского. В 2015-м, когда мы делали «Древний Рим», стояла хорошая погода, и количество людей просто зашкаливало. Люди, образно выражаясь, сидели друг у друга на головах и даже не могли разглядеть, что где происходит. Мы получили множество негативных отзывов: «Ребята, как же так, слишком большая плотность». Стало понятно, что мы просто выросли из Коломенского.

— Так и в центре Москвы не намного больше места. Вон сколько улиц перекопано.

— Я надеюсь, это временно. Кроме того, под мероприятия у нас остались парки.

Вписаться в городскую среду

«Времена и эпохи»` 2017. Фото: Ратоборцы

— Парки-то остались, но вот тот же Петровский бульвар был зачем-то наполовину перегорожен длиннейшим столом метров под двести, на котором расставили солдатиков и через который нельзя было перейти.

— Да, это было неудачное решение. Мы сейчас адаптируемся под городскую среду, думаем о том, как всё сделать правильно, где-то совершаем ошибки. Я к этому отношусь как к пути, который надо пройти. Пока на повестке дня события 12 июня, но когда эта тема утихнет, мы начнем собирать отзывы от реконструкторов и постоянных наших посетителей. Нам важно понять, каково отношение людей к новому формату. Что-то видим мы, организаторы, что-то видит заказчик, Правительство Москвы, что-то хотят видеть посетители, что-то — реконструкторы. Мы всегда шли по пути негласного общественного договора, стараясь учесть мнение всех, кто заинтересован в нашем мероприятии. В этом году будет то же самое.

— Насколько сложно было вписать исторические площадки в конкретную городскую среду?

— Какие-то площадки хорошо вписались, какие-то не очень.

— Лично мне понравилось, как «Севастопольский променад» вписался в обстановку Чистых прудов: фонтан с его большими валунами напоминал о море, рядом с ним были установлены стелы, памятники и палатки.

— Вот видите: вам понравился «Севастопольский променад», кому-то понравился Страстной бульвар, кому-то Петровский. А где-то, на улице Восточной, были вообще установлены метательные машины. «Времена и эпохи» переродились.

«Времени и Эпохи»` 2017. «Севастопольский променад». Фото: Faleristika.info

Я считаю, что если проект не будет периодически меняться, то он просто выродится, превратится в еще одну, тысячную «Грушу» — Грушинский фестиваль, который проходит уже много лет и теряет свою популярность. Надо было переродиться — и произошло перерождение нашего проекта. Его суть больше не в том, чтобы приехать в парк Коломенское в начале июня и посмотреть конкретную эпоху, а в том, чтобы взять недельный отпуск и провести его в Москве. Сейчас, конечно, это сложно представить, но если мы говорим о мероприятии международного уровня, то надо действовать с таким прицелом на будущее.

— Получается ли контролировать такое большое количество народа или хотя бы тех же реконструкторов?

— Да не надо никого контролировать! Это такая типично русская история: централизовать всё и замкнуть на себя. Я, наоборот, хочу всё это максимально децентрализовать. Уже сейчас у меня все площадки курировали отдельные координаторы. Это были во многом их авторские концепции, которые я просто просматривал на предмет того, соответствуют ли они высокому статусу «Времен и эпох».

— Говорят, среди реконструкторов проводилось какое-то соцсоревнование, в результате которого лучшие из них попали 12 июня на Тверскую.

— Нет, такого не было. Наоборот: мы хотели сделать ретроспективу веков, начиная с «дьяковцев» — одних из первых «москвичей», которые жили на территории будущей столицы, и заканчивая серединой ХХ века. Именно поэтому 12 июня на Тверскую не попала античность — в ретроспективу Дня России она, естественно, не вписывалась. Зато другие эпохи, не представленные в предыдущие дни, — попали. По моему мнению, и Древняя Русь, и Великая Отечественная война не очень хорошо интегрируются в современную московскую городскую среду, поэтому их и не было с 1 по 11 июня, зато 12-го они выстроились в один ряд на Тверской. В тот день приехали новые люди поучаствовать в празднике, пообщаться с друзьями. Надо понимать, что реконструкторы — это субкультура, где главным является общение. Поэтому, если у ребят есть возможность общаться, есть питательная среда, где можно говорить о «правильных» и «неправильных» мечах, обсудить новые находки, поспорить о Первой Мировой или каких-то других исторических периодах и персоналиях, то от одного этого они довольны и счастливы. Реконструкторы приезжают на фестиваль не ради денег, а ради радости общения, это очень важно.

«Времени и Эпохи»` 2017. Фото: А. Горяинов / Православие.Ru

— Но вы хоть как-то кому-то помогаете — хотя бы в расселении?

— В Москве мы расселяли приезжих по хостелам и гостиницам. Каким-то реконструкторам, которые работали на своих площадках 12 дней подряд по 8-10 часов ежедневно, мы, конечно же, оплачивали эти дни — от такой нагрузки с ума сойти можно. А кто-то приезжал в своё удовольствие, оставался на время всего фестиваля или, скажем, только своей эпохи. Были и приглашенные «звёзды», которым мы оплачивали и дорогу, и проживание, и гонорар.

— Что значит «звезды»?

— Признанные лидеры в реконструкторском движении. Например, некоторым известным иностранцам мы оплатили дорогу, потому что понимали, что с ними очень хотят пообщаться наши ребята.

«Собрание»: новый формат фестиваля

«Времени и Эпохи»` 2017. Алексей Овчаренко на открытии фестиваля. Фото: Ратоборцы

— Как думаете, получилось ли с новым форматом?

— Пока не знаю. На мой взгляд, проект «Времена и эпохи» достаточно успешный. Он успешен тем, что у него есть своя аудитория, которая его любит и системно расширяется. Успешен тем, что мы наладили адекватные отношения с нашим заказчиком — Правительством Москвы, которое не диктует нам никаких концепций сверху. Успешен тем, что налажено взаимодействие с бизнесом.

У меня есть видение, как я хочу развивать этот проект дальше, но совпадает ли оно с мнением других людей, покажет опрос, который мы хотим провести среди реконструкторов. Тем более что, учитывая масштаб мероприятия, только моим видением или видением моей команды уже не отделаешься. Мы должны делегировать кому-то свои полномочия. В будущем я вижу фестиваль как собрание реконструкторских проектов, которые предварительно подаются на рассмотрение организаторам, причем люди сами отвечают за свою площадку, являются авторами и несут полную ответственность, в том числе и за внешний вид перед гостями.

— Вы говорите о внешней успешности. А как можно охарактеризовать уровень фестиваля с точки зрения самих реконструкторов?

— Это очень сложный вопрос для городского фестиваля. На такого масштаба мероприятиях, куда люди приезжают первый раз, разумеется, случаются накладки. Но если ты являешься автором исторической площадки, ты будешь следить за всем, потому что это вопрос твоего доброго имени. Я верю в благотворность децентрализации и делегирования полномочий. Были, конечно, на фестивале и разные «фрики», но у реконструкторов очень сильно развит товарищеский суд в плане того, правильно ли кто одет, поэтому они сами делали этим людям замечания.

Для нас «Времена и эпохи» — это первая ступенька реконструкции. Многие люди приходят в реконструкцию через наш фестиваль. В этом году можно было посмотреть много на кого, люди видели, как надо заниматься реконструкцией на высшем уровне. А так — увидел, набрался опыта, вернулся домой и рассказал друзьям. И таких примеров очень много. Поэтому я к этому отношусь как к пути, по которому нужно идти, системно придерживаясь высоких принципов.

Оторвать молодежь от гаджетов

«Времени и Эпохи»` 2017. Наполеоника на Страстном бульваре. Фото: А. Горяинов / Православие.Ru

— Вы не думали запустить какие-то мероприятия для детей и молодёжи, чтобы заинтересовать их историей, вызволить их из гаджетов в реальный мир?

— Мы постоянно думаем об этом, но это отдельный мир, которым нужно постоянно заниматься. У нашей организации пока не хватает для этого ресурсов.

Важно, что многие реконструкторы так или иначе ведут эту просветительскую работу, а мы стараемся их в этом поддерживать, в том числе и через площадки «Времен и эпох». Сейчас очень много реконструкторских клубов централизованно работает и с молодёжью, и с детьми. Чем хороша реконструкция в этом плане? Она хороша тем, что в неё приходят подростки 13-15 лет — как раз тогда, когда они перестают быть детьми. Родители к этому времени считают, что уже хватит водить чадо в художественную школу, на бальные танцы или ещё куда-то, — и подросток идёт вразнос, потому что родительский контроль теряется, а вместо него ничего нет. Реконструкция же задаёт какие-то рамки и систему авторитетов: ты попадаешь в какой-то клуб, начинаешь взаимодействовать со своими единомышленниками. В России сейчас не так много подобного. У нас вообще мало кто именно с молодёжью занимается. Так что можно сказать, что мы, реконструкторы, занимаемся молодёжной политикой на своём уровне.

«Времена и эпохи»` 2012. Фото: А. Поспелов / Православие.Ru

— Мне кажется, люди сейчас потихонечку перемещаются в виртуальный мир, разучиваясь делать что-то своими руками. И потому так важно полюбить какое-то ремесло, научиться что-то делать. Меня поразило, с какими горящими глазами дети смотрели, как отливают пульки…

— Виртуализация — неизбежный процесс. С ним нельзя бороться, но можно попробовать им управлять. Для нас, старшего поколения, виртуальный мир — это надстройка, но для 90% современных детей виртуальная и оффлайн- реальности существуют нерасторжимо. Эти дети родились в эпоху Интернета и уже в полтора года тыкали пальцами в гаджеты. Реконструкция для них — хороший способ выйти в «реал», потому что он очень наглядный и прикладной.

Важно, что реконструкция очень хорошо воспринимается среди «виртуалов»: наши видеоролики очень красочны, сочны, любому интересно посмотреть, как бьются на мечах, как ремесленники что-то делают своими руками. И этот переход, когда уже сам лепишь горшок или бьёшься на мечах, происходит достаточно быстро. Поэтому я считаю, что в плане «развиртуализации» у реконструкции большое будущее.

А ещё нужно понимать, что молодёжь всегда настроена исключительно революционно — по отношению к государству, к родителям, к школе — кому угодно. Так что есть и такие группы молодёжи, которых объединяет протест против виртуального мира.

Молодёжь сейчас очень активна. «Возраст осознания» сейчас ниже, чем раньше, из-за диджитализации и западного цифрового влияния. Мы усваивали информацию через чтение, а другое поколение — через аудиовизуальное содержание. Ты смотришь ролик — и информация поступает через глаза сразу в особый отдел мозга. Есть много интереснейших статей на эту тему. Современные дети способны к совсем другому виду потребления информации.

Сотворчество — главный тренд современных выставок

Алексей Овчаренко. Фото: Ратоборцы

— Может быть, стоит тогда ограничиться виртуальными выставками?

— Виртуальные выставки были хороши для середины 2000-х. Но сейчас, в 2017-м, нужен другой подход.

— Вы следите за мировой индустрией выставок?

— Слежу, и очень пристально. Для меня, как для стратега и владельца компании, это важнейшее занятие: я должен думать, куда всё это будет двигаться дальше.

— И куда движется индустрия?

— В сфере выставок наиболее актуально «сотворчество», когда посетители сами участвуют в формировании и изменении экспозиции. Если мы не берём выставки современного искусства, то это запахи, звуки, много кинематики. С чем сравнивать наши выставки, наши фестивали? Люди хотят «Игру престолов» и сериал «Викинги». По глубине погружения они всё сравнивают с кино, потому что по силе воздействия на человека именно кино — наш главный конкурент. Наше же преимущество состоит в запахах, цвете и участии. Поэтому самые классные выставки строят именно на соучастии посетителей. Не на том, чтобы сидеть и смотреть очень хорошую картинку в тёмном зале, а в том, чтобы самому создавать эту картинку, участвовать в ее изменении.

На самых удачных современных выставках ты можешь самостоятельно что-то сделать, запустить какие-то процессы и дальше в ускоренном или замедленном темпе увидеть, к каким результатам это приводит. Например, на экологической выставке посмотреть, к чему приводит вырубание одного или нескольких деревьев.

— Как у Роберта Шекли в известном фантастическом рассказе, когда человек, попав в прошлое, наступил на бабочку, и в итоге изменилось будущее?

— Да-да.

Времена и эпохи 2016: Битва тысячи мечей. Фото: А. Горяинов / Православие.Ru

— Получается, чтобы сейчас приблизить историю к людям, нужно воздействовать на все органы чувств?

— Да. Именно поэтому в текущем году мы впервые запустили программу «Погружение». «Времена и эпохи» — это, знаете, своеобразная «выставка достижений реконструкторского хозяйства». Она и раньше была такой — только с ограничением на одну эпоху. Старый формат стал потихоньку себя изживать, людям нужно ещё большее погружение в атмосферу, а городская среда такого не может дать. Поэтому мы делаем следующий шаг — одеваем людей в старинные костюмы и даём им максимально полное погружение в историю. Впервые мы реализуем это 14-16 июля этого года на фестивале «Битва 1000 мечей». Люди хотят получить именно это.

— Вернемся к «Временам и эпохам». Какие площадки были наиболее популярными?

— Надо подождать результатов голосования. По моим ощущениям, был очень популярен Страстной бульвар с Наполеоникой и Отечественной войной 1812 года. Традиционно в Коломенское пришло большое количество людей на «Древний Рим». Весьма посещаем был Кузнецкий мост, где было представлено много археологических и экспериментальных вещей. Лично мне понравилась площадка «Севастопольский променад» на Чистых прудах. Учитывая то, что эта эпоха очень малочисленна по количеству реконструкторов, можно ожидать роста ее популярности. Вообще середина-конец XIX века — очень красивое и интересное для России время. Недаром так популярны детективы Акунина про Фандорина, «растущие» в некотором роде из книг Гиляровского. Мне кажется, эта эпоха сильно недооценена в нашей массовой культуре, и можно её правильно и хорошо преподнести.

Как не впасть в китч

«Времени и Эпохи»` 2017. Наполеоника на Страстном бульваре. Фото: А. Горяинов / Православие.Ru

— Хорошо, что мы подошли к теме массовой культуры. Как не перейти ту грань, когда историческая реконструкция превращается в китч и продажу сувениров?

— Это сложный вопрос. Во-первых, ни в коем случае нельзя реконструкцию заваливать деньгами. Нельзя платить за то, что ты занимаешься реконструкцией. Можно платить за что угодно: за хорошие изделия, за отличный проект, который ты потом реализуешь в регионе, но ни в коем случае нельзя платить человеку за то, что он занимается своим хобби. Это всё убивает.

С другой стороны, разумеется, кто-то будет на реконструкции зарабатывать. Но таких людей немного. Предпосылок к тому, чтобы реконструкция внешне превращалась в китч, сейчас нет, потому что сама сердцевина, основа и фундамент реконструкции заключается в некоей снобистской идее сделать всё максимально правильно, так, «как делали тогда». На этом построена система авторитетов: чем более аутентичные вещи ты делаешь, чем больше ты популяризуешь правильный взгляд на ту или иную эпоху, тем более ты авторитетен среди её реконструкторов. Именно это и является для многих реконструкторов краеугольным камнем: будет ли человек авторитетен внутри «тусовки», а значит, социально успешен внутри своего субкультурного сегмента, или нет. Так что сейчас нет никаких предпосылок к тому, что это будет вырождаться. Наоборот, по мере того, как открываются архивы, появляются новые фотографии и всё это оцифровывается и выкладывается в сеть, тенденции к тому, чтобы всё более и более глубоко это реконструировать, только нарастают.

— То есть нужно, чтобы всё держалось на внутреннем желании?

— Конечно, а как ещё? Это не должно превратиться в обязаловку. Я очень не хочу, чтобы со временем, через 20-30 лет, мы превратились в очередную версию хохломы, какого-то народного промысла, который изначально, может быть, и был неплохой идеей, но сейчас бабушки в кокошниках доводят саму эту идею до отторжения.

Russian kliukva

— Тем более что на Руси никогда и не было никаких кокошников a/la ансамбль «Березка».

— Вот я про это и говорю. Всё это было выдумано, и потому сейчас эта клюква у всех специалистов и просто думающих людей вызывает отторжение.

— Увы, проблема именно в том, что из-за той клюквы, которая известна под названием «русской культуры» со всеми этими кокошниками и нецеломудренными танцами наподобие канкана, мало кто знает настоящую русскую культуру. Более того, она вызывает отторжение. Помню, каким потрясением для меня было впервые услышать настоящее исполнение казачьих песен. Я влюбился в них сразу и на всю жизнь, а до этого терпеть не мог.

— Увы, история с Золотым кольцом и народными промыслами большой крышкой гроба накрыла всю нашу этнографию, которая тогда ещё существовала, и от этого удара она до сих пор не может оправиться. В 1990-е годы начался этнографический подъём, но по многим аспектам момент был просто упущен — умерли те люди, которые могли что-то показать и рассказать. Тогда, к сожалению, не все имели возможность что-то записывать на видео. Это сейчас все ходят со смартфонами и могут записать всё что угодно, с любого ракурса.

Слава Богу, что Сергей Старостин ходил с магнитофоном и записывал многих из этих людей, но сколько же из них умерло, так и не поделившись живой традицией! Нам, реконструкторам, сейчас было бы крайне важно этих людей порасспрашивать, но они все умерли, пока мы жостовские подносы расписывали и притворялись, что это наша традиционная культура.

В реконструкции этого в принципе нет — она сформировалась как иная культура. Поэтому я надеюсь, что вырождения не произойдёт, но нужно очень тонко работать с форматами. Фестивали должны быть более осмысленными, более глубокими, а такие мегапроекты, как «Времена и эпохи», не должны их замещать. Во многом «Времена и эпохи» ради того и создавались, чтобы реконструкторы могли поговорить о будущем, понять, что их может вообще ждать. Поэтому мы проводим конференции и устраиваем живое общение.

Что дальше?

«Атака мертвецов». Фото: А. Горяинов / Православие.Ru

— Люди плакали.

— ...Кто-то плакал, но лично я не мог отделаться от мысли, что реконструкторы хороши в изготовлении костюмов, но как актеры прямо скажем, не всегда безупречны.

— Согласен. Не всё можно реконструировать с надлежащим качеством.

— Да и те же сражения хотелось бы видеть более реалистичными. За последние десятилетия мы, к сожалению, уже привыкли к гиперреалистичным фильмам, в которых замедленная съёмка показывает, как взрыв выбрасывает наружу башню танка, а пуля проходит сквозь тело солдата...

— Да, люди привыкли к этому в кино и хотели бы видеть это и в реконструкции.

— Разве это можно реализовать?

— Можно начинать думать об этом. Усиление спецэффектов необходимо, но, естественно, не в таком виде. Я вообще не большой фанат массовых батальных сцен, где задействовано много народа и очень шумно. Заметьте, именно туда в первую очередь приходят поглазеть новички. Мне как реконструктуру давным-давно интересно другое.

Турнир Святого Георгия в Коломенском

— Мне тоже кажется, что интереснее всего наблюдать то, что особо и не нужно реконструировать, — тот же рыцарский турнир или жизнь средневекового обывателя.

— Согласен, поэтому я считаю, что бытовая, «мирная» часть фестиваля ничуть не менее интересна, чем все военные реконструкции.

Кстати, если говорить о военных реконструкциях, то многие из них не всегда зрелищны. На то же раннее Средневековье, где проводятся битвы на честность, не очень интересно смотреть. Изнутри, у участника боя, конечно же, играет адреналин и включается спортивный азарт. А вот снаружи, так как это совсем не инсценировка, всё выглядит свалкой огромного числа людей с щитами и мечами, причем не понятно даже, как они друг друга в этом месиве различают.

— Как бы вы охарактеризовали фестиваль 2017-го?

— У нас есть чёткое ощущение, что мы выстояли, и это очень хорошо. Проект прошёл без эксцессов, несмотря на ураган в начале и митинг в конце. Прошёл, слава Богу, без смертей и каких-то серьёзных травм. Мы получили кучу положительных отзывов от зрителей и участников, которым в целом понравился новый формат. Мы боялись, что эпохи перемешаются между собой, но этого не произошло, и наладился диалог. По каким-то направлениям мы получили критические отзывы, и мы будем над ними работать. Надо ещё провести анкетирование, поспрашивать мнение участников и, конечно же, постоянных посетителей фестиваля, поскольку кто как не они смогут рассказать нам, организаторам, как всё выглядело со стороны.

— Что будет в 2018 году?

— Наш проект будет становиться всё более и более децентрализованным…

— А будут ли какие-то кардинальные отличия от фестиваля этого года?

— Я думаю, мы зафиксируем нынешний формат, одновременно расширяя программу и убирая то, что и нам и зрителям в этом году показалось неправильным. Также мы будем делать другие фестивали как отдельные локализованные проекты — рыцарские турниры и эпоху викингов. Кроме того, нам уже никто не позволит вернуться в Коломенское: поменялись и ситуация, и уровень проекта. Популярность фестиваля такова, что люди хотят знать больше, люди хотят знать основательнее. Хорошо это или плохо, не нам судить: это станет понятным через несколько лет. Главное — делать свою работу хорошо, иметь чёткий план действий и двигаться в нужном направлении, делая мероприятия осмысленными, философски и идейно наполненными.

«Мир Дикого Запада»

— У вас не было желания какую-то площадку фестиваля «прописать» где-то на постоянной основе? Был же в свое время отличный проект «Один в прошлом».

— Сейчас мы собираемся строить три исторических парка: один в Балаклаве, второй — в Великом Новгороде по Древней Руси и третий — в Подмосковье по XVII веку.

— Что там будет?

— На эту тему надо отдельное интервью давать (смеется).

— Не боитесь, что исторический парк превратится в Измайловский кремль, где ряженые дяди и тети продают иностранцам сувениры?

— Не боюсь. Сейчас это уже никому не нужно, это даже как бизнес-модель уже не работает. Чтобы сидеть в костюме и что-то продавать, надо быть другим человеком, не реконструктором. Вот мне и моим друзьям этого не надо. Я хочу других вещей: я хочу, чтобы люди приезжали в парк и по-настоящему погружались в быт и реалии Древней Руси. Чтобы человек мог выбрать себе роль, получить соответствующую одежду и вжиться в конкретную историческую среду. Недавно вышел сериал «Мир Дикого Запада», и люди будут ожидать от тематических парков примерно такого же уровня погружения. Конечно, без андроидов и всех тех бесчинств, описанных в сериале, но однозначно — с погружением в ролевую игру. Хочешь — живи неделю, месяц, полгода, но живи с погружением в историю. И чем более живым будет проект, тем лучше.

И это будет интересно всем.

Времена и эпохи 2016: Битва тысячи мечей. Фото: А. Горяинов / Православие.Ru