Как жить в русле милости Божией

В феврале в Грузии уже весна. Ласково пригревает солнце, вовсю поют птицы. Мы спешим в храм Святителя Николая Чудотворца, расположенный в центре Тбилиси рядом с набережной Куры. Протоиерей Максим Чантурия, настоятель этого храма, согласился побеседовать с нами, рассказать о том, как он пришел к вере, как стал священнослужителем, поделиться воспоминаниями о подвижниках, которые встретились ему на жизненном пути. Вот его рассказ.

«Жизнь — суета, и нужно думать о Боге»

Как я пришел к Богу? Расскажу. Я родился в 1968 году, во времена безбожные, когда власти гнали Церковь.

В нашей семье было много скорбей, печальных событий. Бабушка рано овдовела: мой дед скоропостижно скончался в 1937 году в возрасте 37 лет от перитонита. Братья отца, мои дяди, очень близкие нам люди, ушли в 31 и 43 года. Это было большое горе для нашей семьи.

В те времена все храмы были закрыты, но мои родители всегда оставались близки к Богу своими делами: они хранили совесть чистой перед Господом, были очень добросовестными и мудрыми людьми.

Я от отца узнал две мудрости. Первая — он часто говорил: «Жизнь — суета, и нужно думать о Боге». А потом папа удивлялся, отчего его сыновья хотят стать монахами и священниками (отец Максим улыбается).

Вторая — у папы в глазах часто была печаль, которую вызывает память о смерти. Он знал, что мама смертельно больна.

Память смертная

Мама заболела, когда мне было всего четыре года, и я тогда не понимал, что с ней, а когда подрос, узнал, что у мамы рак. Диагноз поставили, но болезнь развивалась медленно, словно Господь давал ей время вырастить детей, а нас у неё было трое сыновей. Мама прожила с этой болезнью больше 13 лет, но все эти годы знала, что смертельно больна и умрет молодой. И я все эти годы знал, что она болеет и умирает.

Когда в наш дом приходили почтальоны — я боялся: вдруг они принесли известие о смерти. Сейчас для меня научить моих прихожан памяти смертной очень трудно — люди постоянно забывают о ней: душа человеческая знает, что она вечна, и не верит в смерть. Ещё лукавый похищает смертную память. А тут мама и папа постоянно жили с этой памятью, и у меня — у юного мальчика — это происходило само собой.

Чему я научился от мамы? Мама — она печалилась иногда: когда заболела, родственники и друзья немножко забыли о ней. И она вздыхала: «Если человек станет немощным и слабым — он никому не нужен. Никому — кроме Бога». Как бы говорила нам: «Будьте сильными». В Псалтири ещё сказано: Не надейтесь на князи, на сыны человеческие, в них же несть спасения (Пс. 145,3).

Сейчас я часто вспоминаю глаза мамы — что-то таинственное передавалось в её взгляде, в спокойном и кротком нраве, молитвенном состоянии духа.

Воспитанник святых старцев

Были и другие обстоятельства. Двоюродный брат моего дедушки, отец Григорий, подвизался монахом на Афоне, в Иверском монастыре, который грузины основали в 980 году. Иверон занимает в святогорской иерархии третье место среди 20 монастырей и имеет множество святых мощей, больше, чем любой другой монастырь на Афоне.

В 1924 году греки выгнали грузин с Афона, обвинили их в шпионаже в пользу русских. Эти грузинские отцы потом жили в монастыре в Бетании, среди них были и знаменитые бетанские старцы: архимандрит Георгий (Мхеидзе, в схиме — Иоанн) и архимандрит Иоанн (Мейсурадзе), духовники преподобного Гавриила (Ургебадзе).

Моего двоюродного деда, отца Григория, хорошо знали в Грузии, он окормлялся у святого Алексия Шушании, архимандрита Грузинской Церкви, почившего о Господе в 1923 году. Отец Григорий часто приходил в наш дом, и мой папа его хорошо знал. Он мне рассказывал об этом подвижнике, о том, каким отец Григорий был светлым и благодатным человеком, исихастом, делателем Иисусовой молитвы.

Мой дед числился в списке мертвых

Второй мой дедушка Андрей (старший брат его застал живым, а я нет, но мне о нем много рассказывали) воспитывался в семинарии при монастыре в городе Хоби. В этом монастыре хранилась риза Пресвятой Богородицы (сейчас она в историческом музее в городе Зугдиди, рядом с Влахернским храмом).

В монастыре подвизались известные отцы, сюда приезжал святой праведный Евфимий, человек Божий. Евфимий (Такаишвили), историк, археолог, основоположник музейного дела в Грузии, спрятал от Советской власти иконы и другие святыни, увез во Францию. Во Франции он жил в тяжелейших условиях. В 1931 году от голода умерла его жена, и сам Евфимий нередко был на краю смерти от голода и холода, но не продал ничего из национального достояния и вернул все спасенное на Родину в 1945 году.

Он прожил 90 лет, вновь претерпел скорби и гонения и до конца жизни находился под домашним арестом. В 1963 году, в год столетия со дня его рождения, его тело было перезахоронено, причем оказалось, что не только тело, но даже его одежда и обувь не тронуты тлением.

Мой дед Андрей не успел принять монашеского пострига, был простым мирским юношей. И его расстреляли в 1924 году. Их тогда расстреляли 50 человек, как противников Советской власти. Были смутные времена, арестованных заставляли самих рыть могилу, потом их в неё скидывали, даже иной раз и не закапывали. По счастливой случайности, а точнее, по Промыслу Божию, два человека из этих пятидесяти чудом остались в живых, один из них — мой дед Андрей. Он находился в шоковом состоянии. Ему было всего 24 года, но он стал совершенно седым. Выбрался из могилы, где лежала груда мертвых тел, и пять лет скрывался в лесах.

Потом он смог выйти к родственникам, жил в миру, но никогда не имел никаких документов и в старости пенсию не получал. Даже дядя, председатель Совета, не в силах был помочь и сделать ему документы. Деда уже словно не было на этом свете — он числился в списке расстрелянных, в списке мертвых. Хранил память смертную. Дедушка часто печалился: он с большой болью переносил безбожие, которое царило вокруг.

Я ничего более убедительного не слышал в своей жизни!

Моя бабушка, Надежда Павловна, была малограмотной, окончила только начальную школу ещё до революции. У меня сейчас среди родственников есть очень образованные люди, есть профессора, но нам всем далеко до моей малограмотной бабушки, мудрой и глубокой, стяжавшей духовное рассуждение.

Её жизнь была полна скорбей: она осталась без матери в два годика, потеряла двух сыновей от болезней и трех братьев на Первой мировой войне, рано овдовела.

Знала наизусть Евангелие, молитвы, стихи духовного поэта XVIII века, Давида Гурамишвили. Хорошо помню: бабушка нам, детям, рассказывала о том, как Бог создал мир, о Моисее, о потопе, о Ноевом ковчеге... Это было так убедительно и впечатляюще! Я ничего более убедительного никогда не слышал!

Бабушка стала одним из самых влиятельных людей в моей жизни. Я окончил духовную академию в Тбилиси, аспирантуру в Петербурге, защитил кандидатскую и докторскую, но могу сказать так: все это образование дало мне процентов 50 % для моей духовной жизни, а другие 50% своим воспитанием и своей молитвой дали мне бабушка и родители...

Если человек вырастает безбожным — трудно потом его воспитывать... Трудно перевоспитать взрослого человека...

Мирская успешность потеряла всякий смысл для меня

Я служил в армии на Дальнем Востоке, и мы с ребятами слушали тайком передачи из Америки «Время о Боге». Это были для нас очень утешительные рассказы. Когда вернулся из армии, как раз началась перестройка, стали уже проповедовать слово Божие посмелее. В 1988 году я начал общаться со священниками, книги религиозные стали попадать в руки.

Поступил в университет в Кутаиси, химико-технологический факультет, технология и организация общественного питания. Мы, молодые ребята, видели себя в будущем успешными бизнесменами, директорами ресторанов... Но постепенно эта мирская успешность потеряла всякий смысл.

Я услышал в храме проповедь, и священник сказал словно для меня:

— Ни о чем не нужно просить Бога, только чтобы Бог дал веру, надежду и любовь.

И я стал об этом молиться. Вскоре появилось намерение поступить в духовную академию. В 1990 году Господь дал мне духовника. Это был отец Марк, сейчас он митрополит Антоний (Булухия). Он благословил меня поступить в духовную академию в Кутаиси. Я поступил, затем после первого курса перевелся в духовную академию в Тбилиси.

На четвертом курсе преподавал по субботам Закон Божий, историю религии в сельских школах и был полон радости, когда учил детей. Никогда не думал, что стану учителем, а папа трудился учителем 50 лет.

Господи, скажи, как служить тебе?

Мне исполнилось 22 года, и я колебался, кем стать: монахом, священником или учителем в школе (а мне очень нравилось учить детей). И тогда в голову пришла конкретная мысль: «Чем мне служить Богу?».

Наступило 19 декабря, праздник святителя Николая Чудотворца. А я знал тогда из святых — покровителей Грузии: равноапостольную Нину и святого Георгия. А вот о святителе Николае Чудотворце совсем мало знал, хотя у меня родители на святителя Николая создали семью.

И вот в этот день я решил сугубо помолиться Богу о своем вопросе. Мамы тогда уже не было, папа и братья находились в отъезде. Я встал на колени перед иконами, а у нас их мало было, как везде в те годы. Одна из икон — мамина «Скоропослушница». И вот я встал на колени и начал молиться:

— Господи, скажи, как служить тебе?

Закончил молитву — и почувствовал уверенность, что Господь мне это откроет. Знаете, как ребенок перед сном убирает игрушки и с чувством выполненного долга идет спать в свою кроватку. И я лег спать. Лежу — мне в лицо смотрят святые с икон. Пресвятая Богородица, святой Георгий.

И вдруг — а я ещё не спал — вдруг явно вижу: стоит передо мной не очень старый человек, лет так 65-70. Лысоватый, в рясе. А я ещё не сплю, глаза открыты, сам бодрый после молитвы. И он говорит мне три слова:

— Святостью, святостью, святостью.

И я понимаю, что это ответ на мой вопрос «Как служить Богу?» — «Служить Богу святой, чистой жизнью».

Это была не икона передо мной, это было живое явление. Никакого страха я не испытывал, наоборот, чувствовал бодрость и спокойствие. У него были очень добрые глаза, а в облике — мужество, духовная стойкость.

Утром я пошел к духовнику, отцу Марку, который сейчас митрополит Антоний. Он тогда восстанавливал сельский храм и только что сделал там новый иконостас. А он очень не любил суеверия, сны, видения. Читал нам святителя Игнатия Брянчанинова, святителя Феофана Затворника о том, что не нужно верить снам. И я не хотел ему рассказывать о своем видении — боялся, что отругает. Но не мог удержаться — все равно пришел к нему. И вдруг вижу своего гостя — на иконе рядом с иконой Пресвятой Богородицы.

И у меня сразу вырвалось невольно:

— Кто этот святой?!

А духовник мой как раз занимался с какой-то женщиной и громко повторял ей:

— Нельзя верить снам, нельзя верить снам!

Он повернулся ко мне и на мой вопрос ответил:

— Это же святитель Николай Чудотворец!

И у меня вырвалось:

— Вот он у меня был! Вот он у меня был!

Духовник не понял и переспрашивает:

— Кто был?

И я отнекиваюсь:

— Да так, ничего не было...

Лет через пятнадцать я все же рассказал ему правду.

Тогда святитель Николай Чудотворец не сказал мне: «Стань монахом или священником». Он сказал: «Живи святой жизнью». И каждый, кто живет святой жизнью, кто хранит свою совесть незапятнанной, тот служит Богу, тот — истинный служитель Божий.

Кто хранит свою совесть незапятнанной, тот служит Богу

После этого я никогда больше не видел святителя Николая, наверное, в этом не было надобности. Но я стал после Петербурга настоятелем храма святителя Николая Чудотворца в Нарикало, а сейчас настоятель этого храма, тоже в честь святителя Николая. Я чувствую, что он мне постоянно помогает, но скрытно — святые это любят. Он тайно многим помогал, мешочки с золотом тайно трем девушкам-невестам подкинул...

Святой Иоанн Лествичник говорит, что святые помогают тайно. Как это делают родители: раздевают или одевают уснувшего ребенка, и он этого не видит.

Самое главное в жизни — исполнять волю Божию

У меня два брата, и мы все священники, протоиереи.

В двадцать лет с небольшим мне приснился очень яркий сон. Обычно я не обращал внимания на сны, но этот был особенным, и я помню его до сих пор. В тонком сонном видении увидел три больших восьмиконечных креста, и голос сказал:

— Возьми свой крест и иди.

Это был чудесный голос, и я понимал, что он не человеческий, а Божественный.

Взял третий крест — и сразу проснулся. Видение произвело на меня такое сильное впечатление, что я стал спрашивать монахов о значении сна. Один из них сказал:

— Поживем — увидим. Не нужно верить снам.

Мне, первому из братьев, в возрасте 25 лет предложили стать священником. Я отказался — хотел дождаться канонического возраста, 30 лет. И меня постигло духовное наказание: я потерял радость. Трудно объяснить: учился, исповедался, причащался — все как обычно, но у меня не было радости.

После окончания академии в Тбилиси, в 1996 году, я поступил профессорским стипендиатом в аспирантуру в Петербургскую духовную академию. Защитил кандидатскую диссертацию и вернулся в Грузию.

В 1998 году, когда мне исполнилось 30, Святейший Патриарх Илия II рукоположил меня в диакона. И только когда меня рукоположили — радость вернулась ко мне. Тогда я понял, что это было наказание духовное за непослушание воле Божией.

Затем рукоположили в священника моего старшего брата. В 1999 году Святейший рукоположил и меня в священника и отправил снова из Тбилиси в Петербург, в Грузинский приход, где я три года служил в храме в честь Шестоковской иконы Божией Матери и преподавал в воскресной школе.

Когда мы с моим старшим братом оба стали священнослужителями — тогда я понял, о чем был мой сон. Когда собирались рукополагать среднего брата — его жена и родственники жены противились этому, и у них тяжело заболела дочка. Нефрит, была при смерти. Я как раз вернулся из Петербурга и рассказал им свой сон. Сказал брату о священстве: это Божие призвание, и нельзя идти против воли Божией.

Мне сейчас почти пятьдесят, и я понял, что самое главное в жизни — исполнять волю Божию. Как её узнать, спросите вы? Думаю, если мы будем жить по совести, будем искренними — Господь откроет нам Свою волю. Он может сделать это через духовника или через жизненные обстоятельства. Или каким-то иным способом, главное — жить по совести.

Наш храм

Храм, где я сейчас служу и тружусь настоятелем, очень древний. Он был разрушен и 175 лет назад восстановлен. Освящен в честь Воздвижения Честного Креста Господня. 150 лет назад переименован в честь святителя Николая Чудотворца. У нас есть почитаемая старинная икона святителя Николая.

При нашем храме действует издательство «Новый Иверон», я его учредитель и руководитель. Действуют также воскресная школа, иконописная мастерская, детишек учат рукоделию. Сюда приходит очень много молодежи, поют на клиросе, даже празднуют здесь свой день ангела.

Помни: Бог посылает нам хороших людей

В прошлом году мой студент сказал мне:

— Отец Максим, один писатель говорит: «Наша жизнь — одно большое удивление».

Мне очень понравилась эта мысль. Я подумал, что ещё большее удивление ждет нас в той жизни.

Самое большое чудо для меня — встреча с хорошими людьми. Когда 20 лет назад я познакомился со своим духовником, протоиереем Иоанном (Мироновым), он сказал мне:

— Отец Максим, помни: Бог посылает нам хороших людей.

Этих его слов достаточно для меня, даже если бы он меня больше ничему не научил, только чтобы у меня всегда были открыты глаза — видеть Богом посланных хороших людей.

Мы общаемся с Богом через человека. Мы получаем Божественную благодать через Таинства, молитву и через человека. Это один из смыслов Боговоплощения — потому что Божия милость воплощается в Божиих людях.

Первые духовные наставники

В своей жизни я встречал высокодуховных людей, которые оказали на меня большое влияние. Мой первый духовный наставник — отец Марк, нынешний митрополит Антоний. У него было имя евангелиста Марка, и он доступным языком объяснял и проповедовал нам, молодым людям, Евангелие. Просвещал нас. Мужественный пастырь, гостеприимный человек. Общаясь с ним, мы были полны радости. Он воспитывал в нас бдительность, осторожность, чтобы мы не впали в прелесть.

Ещё одним духовным наставником я считаю архимандрита Николая (Питнаву), с котором познакомился позднее. Он был аскет, большой постник и молитвенник. Обладал сильной духовной интуицией. Меня привлекала к нему святость его жизни. Он первым дал мне почувствовать отцовскую любовь — и у меня появилось к нему сильное доверие.

Непрестанная молитва привлекает такую благодать Божию!

Спустя почти 30 лет я все время сожалею: почему Господь закрыл от меня монашескую жизнь, и я не думал о том, чтобы стать монахом?

Когда я переехал в Тбилиси — на меня произвел большое впечатление архимандрит Рафаил (Карелин). Он преподавал нам аскетику, и после знакомства с ним я узнал идеал монашеской жизни, цену непрестанной молитвы. Сейчас я сам преподаю аскетику и церковную историю в духовной семинарии и академии Тбилиси, но отец Рафаил — он действительно богослов. Когда мы стояли на службе, и он выходил проповедовать — это было незабываемо.

Он был не похож ни на отца Марка, ни на других духовных отцов, которых я встречал в своей жизни. Он держал дистанцию, всегда чувствовался какой-то барьер между ним и собеседником, думаю, это потому, что архимандрит Рафаил — делатель непрестанной Иисусовой молитвы. Я почувствовал это, когда познакомился с ним. Молитвенники не говорят лишних слов, они держат молитву и отсекают то, что отвлекает их от молитвы — оберегают свое сокровище. Но эта непрестанная молитва привлекает к ним такую благодать Божию!

Я никогда и нигде больше не слышал таких кратких и уместных ответов на разные духовные вопросы, какие давал отец Рафаил во время лекций!

Чувствую дух благодати

Мой главный духовник — протоиерей Иоанн Миронов, духовное чадо преподобного Серафима Вырицкого. Отец Иоанн служит в Петербурге, в храме в честь иконы Пресвятой Богородицы «Неупиваемая Чаша». Встреча с батюшкой — одна из самых лучших встреч в моей жизни.

Он отличался от всех остальных моих духовных наставников — не был таким богословом, как отец Рафаил, или аскетом, как отец Николай. У каждого из отцов свои духовные дары. Главным даром отца Иоанна, как мне кажется, была благодать любви. Простые речи и проповеди, слова и поступки, полные благодати и любви. Чувствовалось, что он наследник какой-то духовной школы. Он всех покрывал своей любовью, как и его духовный покровитель, святитель Иоанн Милостивый.

Мои духовные наставники как будто дали мне вкусить православный дух

Я ни от кого не чувствовал такой любви, не отвергающей никого. Он исцелял наши духовные недуги своими радостными глазами, своими сладкими, полными благодати словами.

Эти люди, мои духовные наставники, как будто дали мне вкусить православный дух, и я могу теперь узнавать других благодатных людей. Чувствую дух благодати.

В русле милости Божией

Когда я осуждаю кого-то или злопамятствую — я не стою в русле милости Божией, делаюсь далек от Него. Тогда я сразу стараюсь изменить свои мысли.

Когда же всем желаю добра и никого не осуждаю — тогда чувствую, как течет ко мне милость Божия.

Желаю всем читателям «Православия.ру» всегда находиться в русле милости Божией! Благих трудов на поприще Великого Поста!

Отец Максим приглашает меня пройти в зал, где молодежь празднует день ангела одного из молодых прихожан. Нужно видеть, как они любят и уважают своего духовного наставника, как трогательно предупреждают каждое желание любимого батюшки, как внимательно слушают его наставления. Молодежь почти не говорит по-русски. Меня предупреждали, что люди за сорок владеют русским языком, а молодежь его уже не знает, с ними лучше общаться на английском. Перехожу на английский — но они смущенно улыбаются: знают английский примерно так же, как наши школьники из обычных школ.

Но батюшка сам представляет меня — и молодые грузины смотрят доверчиво, радостно, улыбаются мне. Поют для меня грузинские песни. Слушаю и вспоминаю слова отца Максима: «Для меня Петербург и Москва — родные города. Петербург помог мне обрести много друзей, познакомил с русской культурой, с духовным отцом. Москва дала мне силу и мужество».

И я думаю: пока живы такие люди, как отец Максим, — никакие политики не смогут внушить простым людям, что грузины и русские — враги. Пока живо его поколение — мы помним, какими родными мы были. И я могу приехать в Тбилиси и знать, что меня встретят здесь настоящие друзья.